— Этого не может быть...

Андрей усмехнулся и поцеловал её уже по-настоящему, лаская её ротик губами и языком, сжимая ладонью её бедро и вынуждая выгибаться и прижиматься к его телу. Он последний раз провёл языком по её губам, будто забирая всю сладость поцелуя, и прижал её голову к своему плечу.

— Этого не может быть, — опять повторила Инна и подняла на него глаза. — Ты не снишься мне, ведь так?

— Нет, Инночка, не снюсь, я здесь с тобой и пацанами.

Инна скосила глаза вниз и между его согнутых коленей увидела темноволосые головки сыновей. Солнышко пробилось через лёгкий шёлк штор, заиграло зайчиками на стенах и мебели, позолотив мальчишечьи вихры, и Инна вдруг громко засопела и шмыгнула носом.

— Ты что? — обеспокоенно спросил Андрей, чуть приподняв голову и заглядывая ей в лицо. — Не надо. Не плачь, всё хорошо, слышишь? Всё хорошо...

Один из мальчишек повернулся и внимательно посмотрел на них серыми умными глазёнками. Потом подполз к Инне, обнял её за шею и, заглядывая через плечо ей в лицо, задал вполне резонный вопрос:

— А посему мама пласи?

— У мамы ножка заболела, — солгал Владимир и погладил Инну по бедру.

Малыш кивнул, вдруг потянулся вперёд и поцеловал Инну в щеку.

— Не плась, узе не бойно.

Второй сорванец повернул голову к ним и серьёзно заметил:

— Помазай, — и помахал маленькой ручкой в воздухе, демонстрируя Павлову, как надо это делать. Андрей согласно кивнул и так же серьёзно спросил:

— Чем?

Малыш быстро сполз с кровати и засеменил к двери.

— Санька, тапки обуй, — автоматически отозвалась на эти действия Инна. — Ванька, а твои тапки где? — на что лежащий рядом с ними мальчуган неопределенно махнул куда-то в сторону рукой. В это время вернулся, как уже понял Андрей, Санька и ткнул ему в руки пушистую кисточку для рисования.

— Что делать? — удивлённо спросил Павлов, Санька сокрушённо покачал головой, удивляясь непонятливости этих взрослых, и медленно провёл кисточкой по маминой ноге. Потом дёрнул Ваньку за рубашечку, и они удалились, дружно держась за руки.

— Это они куда?

— В туалет, на горшки, — не глядя на сыновей, сказала Инна. Потом помолчала и тихо спросила: — Ты простишь меня, Андрей?

— За что, родная?

— За то, что скрыла от тебя рождение сыновей?

— Возможно, — Инна виновато вдохнула и замерла. — Возможно и прощу... если ты родишь мне дочку.

И с этими словами он резко повернул её на спину, накрыл собой и, лихорадочно целуя лицо любимой, зашептал о своей любви, о том, как скучал, как искал, как рисовал её и их любовь, прося прощения за всё, что случилось три года назад, и она обняла его и прекратила его покаянный шёпот поцелуем. Когда Инна смогла вдохнуть, она просто сказала Андрею:

— Я люблю тебя. Всегда любила. Я умру, если ты разлюбишь меня. И даю тебе честное слово — я рожу тебе дочку. Вот она-то и покажет тебе, почём фунт лиха, — и радостно рассмеялась, отпихивая бесстыдные Андрюшины ладони, отбиваясь от его настырных губ, смеясь и фыркая, чувствуя, как наливается силой и негой её тело. В руках любимого мужчины.

— Александр, голову выше! Слушаем ритм, молодые люди! Иван, ты не на скачках, не выворачивай ногу! Раз-два-три, раз-два-три, молодцы! Ася, твой отец умрёт от позора, когда увидит твой танец! Он лауреат, твоя тётя божественна, в кого ты такая неуклюжая? Держим ритм, молодцы! Владимир, что за жесты? Даже Алексей, твой отец, не позволял себе такого! Константин, ты же Терновой, а не Кутузов! Смотри, куда ведёшь партнершу! Сергей! Елисеев! Позор! Держим спины, музыку, музыку слушаем! И ра-а-аз… Поклон.

В полной тишине, наступившей после того, как затихла музыка, вдруг раздались дружные аплодисменты. Сергей Ильич Емельянов резко развернулся на каблуках и радостно улыбнулся:

— Андрей, Инночка! Как я рад вас видеть! Что же вы забыли старика?

Инна обняла Емельянова и шутливо проговорила:

— Ну вот, ещё один старик появился!

— А кто первый?

— Папа, тот тоже все себя стариком называет, а сам за тётушкой Андрея Светланой Николаевной ухаживает, глаз с неё не спускает. А как наши орлы?

— Молодцы! Хоть я их и ругаю, но молодцы! А вы не хотите показать класс молодому поколению?

Павловы переглянулись, и Андрей что-то шепнул Инне. Она согласно кивнула и стремительно выбежала в коридор.

— Андрей, а куда Инночка побежала?

— Это секрет, Сергей Ильич, и сюрприз.

За дверью студии послышался шум, смех, отдельные слова и возгласы, и в зал ввалилась большая компания молодых людей с огромным букетом цветов. Емельянов шагнул назад и уставился на нежданных гостей. Вперед шагнула Маша Елисеева и с чувством произнесла: