— Лида, — послышалось у неё за спиной.

Она резко остановилась и оглянулась.

— Алёна! — Лида с улыбкой сделала шаг вперёд и обняла бледную невесту погибшего брата. — Как ты, Алёнка? Ты уже с работы? Пошли к нам, а? Лена ужин приготовить должна, посидим, выпьем, поговорить о своём, о девичьем. Пошли?

— Неудобно как-то, — протянула Алёна.

— Неудобно спать на потолке — одеяло падает! — уверено ответила Грачёва и схватила Алёну под локоть. — Тем более что у меня сапоги скользкие! Вот навернусь в тёмной подворотне, ты к нам потом придёшь, а я такая утка хромая! Так что пошли. А потом напьёмся, пойдём в разнос!

Она говорила и тянула Алёнку в сторону своего нового дома, раскланиваясь со знакомыми и зорко следя за ледяной коркой на дорожке. Они зашли в подъезд, и Лида выдохнула:

— Фу, дошли, что ни говори, а льда много.

На верхнем этаже послышался грохот закрываемой двери и приглушённое ругательство, вслед за этим раздался стук каблуков, и на лестничной площадке появилась молодая женщина с распущенными волосами в модельной шубке и сапогах на высоком каблуке, тащившая за собой огромный чемодан.

— Катя? — радостно спросила Алёна и сделал шаг навстречу.

— Это ещё кто? — недовольно пробурчала бывшая жена Орлова.

— Катя, это я, Алёна Захарова. Ты что же не помнишь меня?

Екатерина прищурилась, разглядывая девушек, и тихо проговорила:

— Господи, до чего вы себя довели в этом захолустье. Дайте пройти!

— Слышь ты, курица, — вдруг сделала шаг вперёд Грачёва, — я не посмотрю, что ты к Митьке отношение когда-то имела, враз космы повыдёргиваю, поняла? Будет она нам тут говорить, что и к чему. Взяла свой сундук и вали отсюда, пока цела. Мне политесы с такими фифами разводить некогда, так отрихтую, вовек не отмоешься! Явилась она жизни учить!

Она вдруг выбросила вверх руку в вязанной варежке, Катя зажмурилась и отшатнулась, затем стрелой выскочила на мороз, подворачивая ноги и крича что-то о такси и глуши.

— Лида, ты что?

— Алён, я же среди мальчишек росла. И если тебя ещё как-то папа воспитывал, то моя дворовая шайка — это брат, Митька и их друзья. И я. «ШП». «Швой пацан». Но ты не подумай чего, — продолжала говорить она, быстро переступая со ступеньки на ступеньку, — дерусь я редко, а последний раз это занимательное зрелище было в восьмом классе. С тех пор, — она вставила ключ в замок и ввалилась в квартиру со словами: — я ни-ни! Лен, ты где? А я Алёнку привела! — она расстёгивала шубку и отчаянно жестикулировала, приглашая Алёну раздеться и пройти в комнату.

— Добрый вечер, — в коридоре появилась Лена. Она с интересом рассматривала Алёну, а затем с улыбкой проговорила: — Я Лена Журавлёва, мы с Лидой работаем вместе.

— Лен, это Алёна, невеста Андрейки нашего. Лен, знаешь, тут такое дело. Я так есть хочу, что готова слопать слона.

— Слона не обещаю, но мясо в духовке, паста вас ждёт. Прошу.

— Так, девчонки, сегодня пятница. И у меня… — Лида сделала паузу и выудила из сумочки бутылочку ликёра. — Предлагаю выпить, закусить и снова выпить. Да, Лен, твоим здоровьем Дубов интересовался, «может заехать по-дружески, навестить, помочь». Так что жди гостей. Кстати, он опять в кадрах ошивался и что-то о Франции и твоих родителях говорил. Это что за новости?

Лена повернулась к Лиде и выдохнула:

— Лид, это правда. Мои родителя живут во Франции. Уже почти пятнадцать лет. И я тоже там жила и училась в Дижоне. Но это долгая история. Садитесь, девочки, думаю, что сегодня мне надо рассказать всё, чтобы потом не было никаких вопросов.

— Лен, а это как-то связано с тем, что Орлов вчера просил у тебя прощения?

— Да…

…Во Францию она попала в десятилетнем возрасте. Её мама Амалия Журавлёва работала в столице переводчиком во французском посольстве и вышла замуж за одного из советников Пьера де Виардо. Елена никогда не видела своего отца, поэтому Пьер стал для неё не только отцом, но и другом. Он учил её водить машину, стрелять, помогал готовиться к поступлению в Университет Бургундии в Дижоне и громко кричал от радости и гордости, когда увидел имя своей падчерицы в списках студентов.

Елена училась как иностранная студентка, сохранив гражданство России. После окончания университета сдала государственный экзамен по специальности анестезиология и реанимация, на котором познакомилась с главой гуманитарной миссии госпожой Карин Торр. И вскоре оказалась далеко на юге, в пустыне, где работала в одном из госпиталей миссии под именем Элен Виардо, потому что её русская фамилия Журавлёва была слишком сложной для её коллег и местных жителей.

В тот день она отдыхала после тяжёлого суточного дежурства. Её растолкала молоденькая медсестра индианка Рани со словами «Элли, там привезли русского лётчика». Его нашли недалеко от госпиталя в пустыне, измученного болью и жаждой, но такого красивого, что Лена в первый раз в жизни поняла, что потеряла себя, глядя в эти серые, цвета осеннего неба глаза. Дмитрий Орлов. Дима… Она сама выхаживала его, меняла повязку на порезанном плече, слушая его тихий голос, улавливая отдельные слова в бреду. И спала рядом на узкой скамье, чтобы через два дня услышать вопрос: «А вы кто?»

Он на удивление быстро восстановился и к концу недели уже вовсю носился по госпиталю и маленькому полуразрушенному городку, играя с детьми и мастеря им глиняные игрушки. А вечерами они сидели в дальней комнате, где хранились лекарства и запасное оборудование, и говорили. Обо всём, что их волновало, что они видели и помнили. И оказалось, что у них много общего, что им нравится одна и та же музыка, что они любят классику и песни Depeche Mode, что зима лучше холодная и снежная, а в дождь хорошо сидеть дома под пледом с чашкой чая. Она не спрашивала его о семье, боясь услышать что-то о жене и детях, не говорила о своих русских корнях, она просто наслаждалась его обществом и с упоением слушала глубокий голос.