Таким образом, нам придется иметь дело только с небольшими кораблями. – Миас провела ладонью по гладкой поверхности стола. – Но даже и в этом случае… – она откинулась на спинку стула, – …с таким кораблем, как «Дитя приливов», после двух или трех схваток, нам бы следовало отправиться в доки для ремонта, но у нас не будет возможности. Полагаю, «Дитя приливов» назвали кораблем мертвых не без причины.

– Ты считаешь, что у нас нет шансов добиться успеха? – спросил Джорон.

Миас постучала по столу – один, два, три раза.

– Да, я так считала, Джорон. Во всяком случае, сначала. Но если то, что говорит ветрогон, правда, он не выходил на берег в течение шести месяцев и до сих пор в состоянии вызвать ветер, как нам только что продемонстрировал, чтобы вывести «Дитя приливов» из гавани, это может все изменить.

– Почему? – спросил Джорон.

Она перестала постукивать по столу.

– Я забыла, что ты не человек флота и незнаком с ветрогонами. Что сделал сегодня говорящий-с-ветром для корабля нашего размера? Обычно для такого требуется три или четыре ветрогона, и они кричат от боли, когда их покидает магия. «Дитя приливов» должно иметь восемь говорящих-с-ветром в этой маленькой каюте, для того, чтобы создавать необходимый нам ветер, а также направить в нужном направлении выстрел по крыльям вражеского корабля. Но обычно их можно использовать всего один раз, после чего им требуется посещение ветрошпиля, чтобы восстановить магию. Очень редко попадаются более сильные ветрогоны, способные работать дольше, – их направляют на крупные корабли. Однажды у меня был такой на «Ужасе аракисиана». Но то, что сделал наш, так долго не посещавший ветрошпиль, произвело на меня сильное впечатление.

– Тогда как он попал на наш корабль? – спросил Джорон.

– Я думаю, причина в том, что кто-то его боится, – ответила Миас.

– Тогда почему его сразу не убили? – спросил Джорон.

– Потому, Твайнер, что даже могущественные женщины и мужчины бывают суеверными. А теперь собери вещи, которые хотел получить ветрогон. И выясни, что можно сделать для твоего нового друга.

Когда утром прозвонил корабельный колокол, Джорон выскользнул из гамака, чувствуя себя отдохнувшим впервые за такое долгое время, что его даже удивили новые ощущения: легкость в голове, летящая походка и прозрачный воздух.

Перед тем как одеться он взял пригоршню кулинарного жира из горшочка, стоявшего рядом с маленьким столиком. Барли заметила его неловкую походку и сказала, что кулинарный жир защитит его от грубой рыбьей кожи новых штанов. Джорон намазал верхнюю часть бедер, а потом, хотя ему не давали такого совета, решил, что хуже уже не будет, и нанес толстый слой на ноги, прежде чем натянуть длинные сапоги, которые ему купила Миас.

Бедрам стало заметно легче. Однако ногам не помогло.

Он вышел на палубу и обнаружил, что Глаз Скирит уже нагрел воздух, хотя едва успел подняться над горизонтом. Корабль проделал значительное расстояние, пока он спал, и когда Джорон надел однохвостую шляпу так, чтобы поля защитили глаза от солнца, он разглядел далекий силуэт Хребта Скирит.

– Мы не теряли времени, верно, Джорон? – Он обернулся и увидел Миас, которая выглядела гораздо лучше, чем в Бернсхьюме, а ее кожа стала не такой серой. – Восточный Шторм был добр к ночным ветрам. В течение следующих нескольких дней мы свернем в сторону от Хребта и будем двигаться на юго-запад, а потом, как только увидим Острое Перо, на юго-восток, к месту встречи у пролива Скиир.

– Да, супруга корабля, – сказал он и посмотрел в небо, чистое и голубое. – Ветры не стихнут. На небе ни облачка.

– Верно, курсер так и сказал. Пора начинать завтрак. Мы накормим команду, приведем в порядок палубы и приготовим корабль к тренировке. И начнем стрелять из дуголуков. Если останется время, займемся фехтованием. – Она улыбнулась, расчетливо, но не холодно, и в ее глазах сверкнуло веселье. – Ты будешь в первом расчете. А я смешаю тех, кто умеет стрелять, с теми, кто только учится.

– Значит, мной будет командовать кто-то другой? – Джорон посчитал это оскорблением.

Он уже привык отдавать приказы, хотя прежде был совсем другим человеком, но теперь Миас ставила его на – место.

– Верно, но только не думай, что это тебя унизит, потому что сегодня стрельбой буду руководить я. – Она наклонилась к нему: – Никакого командира не может унизить то, что он у кого-то учится. Слабые боятся задавать вопросы. Сильные стремятся узнавать новое. – Она встала. – И, чтобы ты знал, Джорон, если я с кем-то соревнуюсь, мне нравится побеждать, а поскольку ты мой заместитель, я надеюсь, ты одержишь ради меня победу. И не рассчитывай, что я буду тебя жалеть.

Она отвернулась и направилась к задним поручням, где стояла Барли, опиравшаяся на рулевое весло.

Джорон боком подошел к ближайшему дуголуку, закрепленному на палубе и похожему на птицу, связанную перед тем, как ее отправят в котел. Стойка, украшенная резьбой, к которой крепился механизм, заканчивалась шарниром, позволявшим вращать огромный лук, и выглядела, как ноги птицы, собравшейся взлететь с палубы. Костяные плечи, метавшие болты, сейчас были закреплены сзади, все, что находилось в передней части лука, когда его приводили в действие, привязали к стойке, направив на палубу. Джорон не видел запирающий механизм, но механизм намотки, отводивший назад тетиву, был поднят, и его сдвоенные рукоятки напоминали перья на голове квизикла.