– О Халима!
– воскликнул потрясенный багадур, свалился с топчана и заметался на полу, рыдая и выкрикивая ругательства. Михаил и Костка испугались, что он убьет себя, пытались унять его. Он не дался им в руки и, точно безумный, буянил и кричал. Они уговаривали его:

– Тихо. Не шуми. И нас погубишь, и сам пропадешь.

Аминь затих, с пола не поднялся, так и лежал, как мертвый, с закрытыми глазами, вытянувшись.

В это время дверь чулана со скрипом приотворилась. На пороге с плошкой в руке стояла Джани. Проходя мимо, она услышала странный шум и решила заглянуть. Увиденное потрясло её. Тонкие брови на бледном лице изогнулись дугами, маленький рот приоткрылся. Некоторое время она молча наблюдала за всеми, потом спросила:

– Что тут происходит?

Никто не ответил.

– Кто этот человек?

Михаил приподнялся с колен и сказал, глядя ей в лицо:

– Этот человек - Аминь-багадур.

Кажется, раздайся сейчас гром, рухни крыша, они бы не так удивили и испугали Джани, как эти слова.

– Аминь-багадур?
– переспросила она упавшим голосом, все ещё не веря сказанному.

Ознобишин кивнул головой. Услыша женский голос, Аминь-багадур приподнялся и сел на поджатых под себя ногах, растрепанный, полуголый, повязки с его ран сползли и открыли страшные лиловые рубцы - на груди и на плечах.

Джани, вскинув голову, устремила на Михаила гневный взгляд:

– Это что же? Он был здесь, когда его искал сотник Хасан?

– Да, госпожа.

От этого известия у неё сузились глаза, как они сужаются от яркого света, а ноздри тонкого носа затрепетали - её охватило злое волнение.

– Проклятый раб!
– прошептала она и с силой, на какую только была способна, ударила Михаила по щеке маленькой крепкой ладошкой. Михаил не поднял руки, чтобы защититься, - он смиренно потупил взор. А молодая госпожа резко повернулась и вышла, унося с собой неяркий свет плошки.

Наутро Джани вызвала к себе Михаила. Он застал её сидевшей на ковре. Она была бледна от бессонной ночи и все ещё сердита. Не подымая век, она спросила:

– Почему ты не предупредил меня?

Ознобишин молчал.

– Ты знаешь, что за это грозит всем нам?

– Я не думал, что за ним явится стража. Я увидел раненого человека и решил ему помочь. Это долг каждого христианина.

Женщина подумала о чем-то, смотря на рисунок ковра. Михаил стоял у двери, ожидая. Она спросила:

– Как он себя чувствует?

– Ему стало лучше. Он успокоился. У него произошла беда с женой.

– Что произошло с его женой?

– Ее забрал к себе кто-то из эмиров.

– О Аллах! А дети?

– Дети укрываются у надежных людей.

Она сказала, на этот раз очень тихо:

– Я слышала, что Аминь-багадур хороший человек. Он не солжет и не предаст и всегда придет на помощь другу, попавшему в беду. Знает ли ещё кто в доме, что он укрывается у нас?

– Нет, госпожа. Кроме нас - никто!

– Хорошо, - сказала Джани, тяжело вздохнув, и взгляд её сделался печален.
– Но ты поступил очень необдуманно. Неужели тебе было не жаль своего господина?
– Она замолчала и добавила очень тихо: - Меня... меня тебе было не жаль?

Михаил шагнул к ней, опустился на колени, взял её легкую дрожащую руку и прижал к своим губам:

– Прости! Я виноват. Но что я мог поделать? Не выдавать же его. Это погубило бы и нас, и его. У нас не было выхода.

Джани коснулась свободной рукой его головы, ласково провела по его густым седеющим волосам, давая этим понять, что прощает, но затем, точно испугавшись своей невольной нежности, отдернула руку и строго произнесла:

– Иди! Я хочу остаться одна.

Глава двадцатая

Вечером Джани позвала Михаила к себе. Она только что возвратилась из дворца, от хатуни, и узнала, что жена Аминь-багадура, Халима, находится в загородном доме эмира Могул-Буги.

Михаил передал об этом Аминь-багадуру, и тот, несмотря на уговоры, засобирался, прося коня, оружие и веревок. Джани распорядилась выдать просимое.

На ранней утренней зорьке, когда ещё и солнце не загорелось за дальними холмами, а лишь высветило горизонт, ворота Нагатаева дома раскрылись перед всадником. закутанным в длинные свободные одежды. Он тихо выехал в свежую туманную мглу и затерялся в ней.

Вскоре пошел слух, что какие-то дерзкие люди совершили дерзкое нападение на дом эмира Могул-Буги, разграбили золотую утварь и увели несколько молодых женщин, среди которых была и жена Аминь-багадура Халима. В городе устроили повальный обыск. По улицам ездили вооруженные всадники, останавливали арбы и крытые кибитки, караваны на дорогах, задерживали всех подозрительных людей. Но смельчаков так и не удалось сыскать.

Михаил Ознобишин ждал весну, чтобы распахать земельный участок возле реки, готовился к этому потихоньку, исподволь, и не уследил - захватило его раннее тепло врасплох. Но Ознобишин был один из тех, кто не бросает задуманное и начатое, а доводит его до конца. Он скоро договорился с работорговцем и почти за бесценок выкупил полуживых русских мужиков. Двенадцать душ, голодных, больных и раздетых, привез на двух подводах в усадьбу, потому что сами едва могли двигаться, и полторы недели откармливал их кониной, чтобы окрепли, вернули себе силы. После того как они вполне ожили и воспрянули духом, Михаил отвез их в степь и показал им обширный участок пастбища, который отныне должен быть ими превращен в поле. Со стороны степи поле оградили жердями на несколько саженей, вырыли теплую землянку, поставили вышку для сторожа.