Шрифт:
все эмиры и нойоны вместе с войском, столь огромным, что им была покрыта вся земля и пустыня едва вмещала его множество,
И когда оно погружалось в воду, во всем море, от его ближней части до дальней, не оставалось воды, чтобы напоить одного жаждущего. И когда оно выходило на сушу, то между его передними и задними рядами не оставалось на земле места для одного-единственного всадника —и первым делом стали пировать и веселились три дня, полные радости и ликования, и не было в их самых сокровенных мыслях ни низкой лжи, ни зависти —
Они собрали плоды обмана и подойти ближе к дереву единства, плоды которого созревали в том месте, где они стали пить от избытка наслаждения, От силы желания и радости жизни —и после этого несколько дней говорили о делах государства и о завещании Чингисхана и читали и перечитывали письменные свидетельства его сыновей о том, что ханство должно достаться Угэдэю. Они послушались этого завета и все царевичи как один без тени злобы или неудовольствия сказали Угэдэю: «Согласно приказу Чингисхана тебе надлежит с помощью Неба вступить во владение ханством, чтобы все сильные мира сего перепоясали чресла своей жизни поясом покорности и верности и внимали бы твоим приказаниями повиновались им».
Угэдэй отвечал так: «Хотя таков был приказ Чингисхана, однако здесь находятся мои старшие братья и дяди, которые более меня достойны исполнить эту задачу, а кроме того, согласно монгольскому обычаю, наследником своего отца является младший сын из старшего дома, а Улуг-нойон и есть младший сын из старшей орды и всегда ухаживал за Чингисханом днем и ночью, утром и вечером, и видел, и слышал, и узнал все его ясы и законы. Видя, что все те живы и находятся здесь, как могу я наследовать ханство?»
/147/ Весь тот день до наступления ночи они спорили между собой весело и соперничали беззлобно. И таким же образом целых сорок дней они надевали каждый день новые одежды другого цвета [558] и осушали кубки с вином, в то же время обсуждая дела государства. И каждый день Угэдэй по-разному, точно и одновременно сдержанно выражал одни и те же чувства. Когда сорок дней истекли, на утро сорок первого —
Когда день в предчувствии удачи поднял озаряющее мир знамя, Брови Абиссинии нахмурились, а китайское зеркало поднялось над Китаем —558
Ср. с описанием избрания Гуюка у Карпини: «В первый день они [татары] все были одеты в белые шелка; на второй день, а это было, когда Куюук подошел к палатке, они были одеты в красные (шелка); на третий день все были в синих шелках, а на четвертый день — в тончайших балдахинах» (Rockhill, 19). Согласно Хара-Давану, белые одежды, надетые в первый день, символизировали участие в избрании хана улуса Джочи. См. Vernadsky, The Mongols and Russia, 138-139. Однако необходимо упомянуть о другом порядке, в котором появляются цвета в описании Карпини, основанном на рассказе его спутника, Бенедикта Поула, который «сообщил нам устно, что он и другой фриар видели там около пяти тысяч великих и могущественных мужей, которые в первый день избрания короля все появились одетые в балдакин; но ни в тот день, ни в другой, когда они появились в белой парче, они не достигли согласия. Но на третий день, когда они были одеты в красную парчу, они пришли к согласию и сделали выбор» (Rockhill, 37-38).
дела всех царевичей и всех людей свободных сословий и рабов были решены, все царевичи как один подошли к Угэдэю и сказали: «Для этой задачи Чингисхан из всех своих сыновей и братьей выбрал тебя и доверил твоему суждению, что завязать, а что развязывать, что ослаблять, а что усиливать. Как можем мы допустить изменения его слова и отступления от него или его искажения и нарушения? В этот день, который, согласно предсказаниям астрологов и камов, должен быть удачным днем и подходящим и благоприятным временем, ты должен с помощью Господа — да святится имя Его — утвердиться на троне мира и украсить землю справедливостью и благими делами».
В конце концов, после долгих настойчивых убеждений с их стороны и долгих отказов со стороны Угэдэя он повиновался приказу своего отца и последовал увещаниям своих братьев и дядей. Согласно их древнему обычаю они обнажили свои головы и перекинули свои пояса через плечо; и в год 626/1228-1229 [559] Чагатай взял его за правую руку, а Отегин за левую, и по решению зрелого суждения и с помощи юной удачи они возвели его на трон. Улуг-нойон взял чашу, и все присутствующие при дворе и за его пределами трижды преклонили колени и вознесли молитву, говоря: «Да будет процветать государство от того, что он станет Ханом!»
559
В действительности в 1229 г., хотя из повествования Джувейни можно сделать вывод, что выборы состоялись весной следующего после смерти Чингисхана года, т. е. 1228-го. Этот вопрос подробно рассматривается в Сокровенном сказании, согласно которому (loc. cit.) Угэдэй был избран в год Крысы, т. е. в 1228 г. Однако, согласно Рашид ад-Дину, перед выборами прошло почти два года (Blochet, 15) и, следовательно, они были проведены в год Быка, т. е. в 1229 г. (ibid, 16-17). В 1228 г., согласно Юань-ши (Krause, 41) Толуй был регентом империи.
И они нарекли его Кааном, и в соответствии с обычаем все царевичи в знак верности и повиновения Каану трижды преклонили колени перед солнцем, находясь вне пределов орды; затем, возвратившись, они провели собор, предаваясь веселью и отдыху и очистили равнины радости от шипов горя.
Управляющий Миром Император уселся на лестницу недремлющей удачи, могущественный и пользующийся покровительством неба, и царевичи, подобные Ориону, перепоясали чресла любви поясом верности пред солнцем небес величия и могущества; в то время как слева сидели жены, каждая из которых была щедро наделена прелестью и красотой, своей изысканной свежестью и яркостью напоминавшие цветы, а сладостью и чистотой подобные весенней зелени.
Ее лицо, подобное розовому саду, есть весна мира души; Ее ниспадающие косы — аркан, наброшенный на шею терпения; Ее брови, подобные дугам, — полумесяцы на лице неба; Ее источающие амбру локоны — лучшее украшение для прекрасных ланит.