И когда бы короли древних времен ни упоминались в связи с их привычками и обычаями, и когда бы ни говорилось о том, как они копили и прятали золото и серебро, он говорил, что те, кто складывал драгоценности под землей, были лишены малейшей частицы разума и понимания, ибо не было никакой разницы между этими сокровищами и пылью, так как они не были ни средством предотвращения убытка, ни средством получения выгоды. Когда придет день гибели, какой прок им будет от сокровищ, которые они накопили, и какая польза?

А что до нас, то ради сохранения нашего доброго имени мы будет копить сокровище в уголках человеческих сердец, и ничего не будем откладывать на завтра.

Вышесказанное является лишь кратким рассказом о его деяниях. Быть может, те, кто услышит и прочитает эти строки, сочтут эти утверждения относящимися к разряду тех, о которых говорят: «Чем прекрасней стихи, тем больше в них лжи». Чтобы доказать их истинность, мы в краткой форме, свободной от случайных преуменьшений или преувеличений, изложим несколько случаев, которые полностью это подтвердят, хотя в действительности они лишь малая часть множества, как один из тысячи.

[i] В ясе записано, и есть у монголов обычай, что в весеннее и летнее время никто не может сидеть в воде днем, или мыть руки в ручье, или набирать воду в золотые и серебряные сосуды, или раскладывать на земле выстиранную одежду; поскольку они верят, что такие действия усиливают гром и молнию. Ибо в стране, где они живут, дожди идут по большей части с начала весны до конца лета, и раскаты грома таковы, /162/ что, когда он грохочет, «они кладывают свои пальцы в уши от ударов грома, боясь смерти» [601] , а молния вспыхивает так ярко, что «готова отнять их зрение» [602] ; и было замечено, что когда сверкает молния и грохочет гром, они становятся «немы, словно рыбы» [603] . Каждый год, когда в одного из них ударяет молния, они изгоняют его племя и его семью из числа других племен на трехлетний срок, в течение которого они не имеют права находиться в ордах царевичей. Точно так же, если поражается животное в их стадах и отарах, изгнание длиться несколько месяцев. И когда случается такое, они не едят никакой пищи до конца месяца, и, как происходит у них во время траура, устраивают праздник (suyurmishi) в конце месяца.

Однажды, когда Каан вместе с Чагатаем возвращался из своих охотничьих угодий, они днем увидели мусульманина, сидящего в ручье и моющегося. А Чагатай очень ревностно следил за соблюдением ясы и не щадил никого, кто хоть немного от нее отступал. Когда он увидел этого человека в воде, от огня охватившего его гнева он хотел предать землю его существования ветру уничтожения и отрезать источник его жизни. Но Каан сказал: «Сегодня уже поздно, и мы устали. Этот человек будет находиться в заключении до завтрашнего дня, когда мы сможем рассмотреть это дело и узнать причину нарушения им ясы». И он приказал Данишманду Хаджибу присмотреть за тем человеком до утра, когда будет установлена его вина или невиновность; он также тайно приказал Данишманду бросить в воду, в то место, где сидел человек, балыш серебра и научить его, когда его будут допрашивать, отвечать, что он бедный человек со множеством долгов и что этот балыш был для него целым состоянием и именно потому он поступил столь необдуманно. На следующий день виновный был допрошен в присутствии Каана. Каан сочувственно выслушал его оправдание, но из предосторожности кто-то сходил к тому месту, и балыш был вытащен из воды. Тогда Каан сказал: «Кому только могло прийти в голову подумать о том, чтобы нарушить нашу ясу и наши указы /163/ или хотя бы на волосок отклониться от них? Но, похоже, что это человек имеет малый достаток и скудное имущество, поэтому он пожертвовал собой из-за одного-единственного балыша». Он велел дать тому человеку десять балышей в придачу к тому одному; и с него было взято письменное обязательство впредь не совершать подобного поступка. И так он не только сохранил свою жизнь, но и приобрел имущество. И свободные люди стали рабами этого деяния, что было лучше, чем несметные сокровища.

[ii] Когда они только пришли к власти, они ввели ясу, что никто не может убивать животных, перерезая им горло, а только распарывая грудь, как принято у монголов.

Мусульманин купил на рынке овцу, принес ее домой, надежно запер ворота и зарезал животное, как принято у мусульман, [на дорожке] между двумя или тремя домами, не зная, что за ним наблюдал кифчак, который, дожидаясь этой возможности, шел за ним с самого рынка. Когда он полоснул ножом по горлу овцы, кифчак прыгнул с крыши, крепко его связал и отвел его ко Двору Императора Мира. Каан рассмотрел это дело и послал писцов провести расследование. Когда обстоятельства стали известны его ясному уму, он сказал следующее: «Этот бедный человек исполнил положение нашей ясы, а этот тюрк нарушил его». Мусульманину сохранили жизнь и отнеслись к нему с благосклонностью (soyurghamishi), в то время как кифчак был предан в руки палачей Судьбы.

[iii] Труппа актеров пришла из земель китаев и играла чудные китайские пьесы, каких /164/ никто до этого не видел. Сюжет одной из этих пьес заключался в изображении всех народов, и среди них был старик с длинной белой бородой и в тюрбане, которого волочили лицом вниз привязанным к конскому хвосту. Каан спросил, кого изображал старик Ему ответили, что он представлял непокорного мусульманина, поскольку так их стаскивали с земли. Каан приказал остановить представление и велел своим слугам принести из казны всевозможные драгоценности из земель Хорасана и двух Ираков, такие как жемчуга, рубины, бирюза и другие, а также расшитые золотом ткани и одежды, и арабских скакунов, и оружие из Бухары и Тебриза; и точно так же то, что было вывезено из земель китаев, а именно одежды, уступающие предыдущим, маленьких лошадей и другие китайские товары; и все эти вещи он велел сложить рядом, так чтобы видно было, как велика разница. И он сказал: «Беднейший мусульманин имеет множество китайских рабов, в то время как у величайших эмиров китаев нет ни одного мусульманского пленника. И причиной этого может быть только доброта Творца, Которому ведомы положение и ранг любого народа; и это также соответствует древней ясе Чингисхана, согласно которой выкуп (вергельд) за мусульманина составляет пятьдесят балышей, а за Китая полагается осел. Ввиду таких доказательств и свидетельств как можете вы делать посмешище из народа ислама? Преступление, которое вы совершили, должно быть наказано, но я пощажу ваши жизни. Считайте это большой удачей; ступайте же прочь с глаз моих и никогда больше не показывайтесь в этой округе».

[iv] Один правитель из... [605] направил к нему посла и пожелал выразить ему почтение и покорность, послав ему в числе прочих даров отшлифованный рубин, доставшийся ему в результате побед его предков. /165/ Сверху на камне было вырезано имя Пророка Господа Мухаммеда, а снизу по порядку перечислены имена его пращуров. Каан приказал ювелирам оставить имя Мухаммеда на счастье, но стереть имена султанов и поставить его собственное имя после имени пророка (мир и милость ему!) и Того, Кто послал его.