— Ну да.

— Да.

— А потом ты пошел сюда за мной?

— Нет. То есть не знаю. Может быть. Мне просто надо было в туалет, но я увидел, что ты уже стоишь тут, и тогда я подумал, вот она, хорошая возможность извиниться. Но потом увидел, что у тебя туфли, типа, как пластмассовые, и у меня от сердца отлегло, и я не знал, что сказать. А потом случилась вся эта история с дверью и…

— Да много всего случилось.

— Это так.

— Да.

— Не хочешь еще выпить?

— Конечно, хочу.

— Круто.

— Представляю себе… а ты? Тоже?

— Еще как.

— Отлично.

— Кажется, я тебя понимаю.

— И я.

— Будешь пиво?

— Не буду. Но я могу сделать немного мартини с водкой.

— Мартини?

— Ага.

— Давай.

— Только оно на кухне. Я там его оставила.

— Я с тобой.

Иногда меня беспокоит, что я совершенно теряю голову в присутствии мужчины. Похоже, он идет туда, куда я веду, и это прекрасно. Никто меня не торопит. Ни к чему не принуждает. В животе у меня порхают бабочки. Предупреждающие знаки мягко напоминают, чтобы я оставалась чуткой и бдительной. Слишком часто в своей жизни я слышала, что плохое поведение мужчины можно оправдать тем, что я сама позволила ему некоторые вольности, а потом, не зная, как выкрутиться, оказывалась в ловушке, сама себя обманывала, думая, что это именно то, чего я хочу.

— Черт.

— Что?

— Кто-то забрал.

— А где ты оставила?

— В сумке, вот здесь. Буквально только что.

— Да уж. Оставить на вечеринке водку без присмотра — все равно что пригласить выпить ее.

— Точно.

— Дорогая была?

— Что тут может быть дорогого?

— Ну, например, марка.

— Ага.

— Отстой.

— Мне кажется, я знаю, кто ее взял.

— Кто?

— Парень с копченым лососем.

— Не знаю его.

— Это и к лучшему.

— Может, выпьешь пива?

— А где оно?

— Идем со мной.

— Наверх? У тебя что, пиво наверху?

— Это же Дикий Запад, детка. Никому верить нельзя.

— Чья это комната?

— Понятия не имею.

— Интересно, почему им так нравятся фотографии этих домов с подъездными дорожками в Палм-Спрингс?

— А почему бы и нет? Они довольно безобидны. Тут есть небо и винтажная машина.

— Просто они выглядят какими-то… бездушными, что ли.

— Мне кажется, поэтому они и нравятся.

Комната, в которую мы вошли, огромная, но человек, живущий в ней, захотел остаться незаметным. Интересно, какая полка в холодильнике принадлежит ему? Наверняка та, на которой ничего нет. Простая кровать-футон, ни прикроватных столиков, ни книг. Белые стены, белые простыни, одежда на серебристой вешалке. Преимущественно черная. Несколько белых деревянных ящиков и лампа «под ретро» на полу. Нет даже рабочего стола, хотя из-под кровати выглядывает ноутбук, оставленный в спящем режиме. Возле стены зеркало в окружении фотографий в рамках. Я где-то читала, что, по фэншую, плохо, когда произведения искусства стоят на полу.

Готова поспорить, где-то есть другая комната, в которой царит полный бардак, она заполнена всяким хламом и бесчисленными мелочами, составляющими целую историю жизни ее хозяина.

Пару месяцев я встречалась с одним парнем, у которого была такая же суперминималистичная комната, только в ней имелись еще полки с ящичками для всякой всячины и отличная саундсистема с колонками по углам, и повсюду маленькие слепки черепов. Помню, я даже подумала: «Ух ты, у парня совсем нет никаких вещей».

А потом среди ночи направилась в ванную и случайно — хотя наверняка совсем наоборот — зашла в другую комнату, которая, клянусь, больше напоминала кладовку с целой кучей барахла. Я была просто в шоке! Там повсюду валялись книги, какие-то клочки бумаг, старая одежда, короче, сплошное дерьмо, техника, еще что-то. Футбольные бутсы и грязные носки. Как сейчас вижу эти грязные носки — белые, с широкими красными полосками. И пахло там каким-то навозом. Я даже не знала, сказать ли ему об этом утром, но ничего не придумала, поэтому притворилась, будто ничего не видела.

— Держи.

— Нет, спасибо.

— Ты не хочешь пива?

— Не хочу.

— Какая-то депрессивная комната.

— Еще какая.

— Может, она просто гостевая или что-то в этом роде.

— Ага, а хозяин тоже гость в своей жизни.

— Ну, как-то так.

— Тогда идем отсюда?

— Да, идем.

Когда мы вышли из комнаты, на нас свалилось какое-то невообразимое количество заинтересованных и подозрительных взглядов. Единственная причина, по которой я хожу на вечеринки, — это возможность убедить себя, что люди вокруг так заняты собой, что им совершенно не до меня, и я могу делать, что хочу. Но все принимает именно такой оборот — на нас смотрят.

— Ты знаешь этих людей?

— Не совсем. Я пришел сюда с другом, которого, кажется, потерял. Его кто-то пытался закадрить. Ну ладно. Надо легко отпускать людей. Знаешь ведь. Дай немного свободы своему ближнему, чтобы он занимался своими делами.

— Верно.

— Так ты хочешь что-нибудь выпить?

— Может, просто воды.

— Я принесу тебе.

— Давай. Спасибо.

— Ты где будешь?

— На улице.

Так странно — неожиданно встретить кого-то, у кого точно такие же взгляды, как и у меня. Я всегда ищу общения с другими, и когда это происходит, меня удивляют совпадения. Интересно, увижу ли я его снова. Такое чувство, что да, мне бы хотелось снова встретиться с ним, и меня это беспокоит. Мне хочется осознать этот момент и быть ему благодарной. Мне хочется вдохнуть его поглубже, чтобы он не исчез и чтобы я прочувствовала его. Мне хочется, чтобы каждая падающая звезда, которых я никогда не видела, знала, что этот проблеск надежды не прошел мимо меня.