Волхв передо мной ответил понимающей улыбкой.

— Клятвенники не слишком жалуют тех, кто стоит ниже их в сословной иерархии.

— Волхвы-летописцы, как хранители библиотек и знаний должны пользоваться большим почтением, даже у клятвенников. Разе нет? — спросила я, оглядывая мантию мужчины.

— Должны, — грустно улыбнулся волхв-библиотекарь, — но не пользуются. Хотя, возможно, такой «чести» со стороны этих клятвенников удостоился только я. Кстати, меня зовут Веселин Колышев.

— Колышев? — переспросила я и напрягал память. — Прости, а ты случайно незнаком с Зелибором Колышевым?

Улыбка на лице Веселина чуть скисла, уголки его рта дрогнули и опустились вниз, взгляд мужчины тоже метнулась куда-то влево и вниз.

— Да, это мой отец, но мы… хм, редко общаемся.

Как я поняла, Колышев не желал распространятся на эту тему, ну а мне их семейный драмы были не особо интересны.

— А почему волхв-летописец исполняет обязанности целителя? — поинтересовалась я.

— Потому что настоящий целитель, приписанный к башне, недавно погиб.

Я чуть поджала губы с ощущением неловкости и подумала, что мой вопрос звучал не только не вежливо, но и не уважительно.

— Да благословит Сварог его путь в Ирий, — произнесла я традиционные слова.

— Да пребудет он вечно в зелёных садах Ирия, — дал традиционный ответ Веселин. — Хотя, зная сколько пил и ругался при жизни старик Ивор, я бы не был так уверен, что он попадёт в Ирий.

Искорка насмешки сверкнула в глазах моего собеседника. Веселин не был особо красив, из-за вытянутого лица, немного крупноватого носа и крупных передних зубов, немного торчащих из-под передней губы. Но держался молодой волхв уверенно, голос его звучал приятно, и вообще у Веселина получалось расположить к себе собеседника.

— Где моя походная сумка? — я основа огляделась и поморщилась. — Мне нужно снять головную боль, слабость и озноб. Да и просто привести мысли в порядок…

Я вопросительно посмотрела на Колышева, но тот покачал головой и шагнул ко мне, одновременно расстёгивая рельефную позолоченную пряжку на маленькой сумке, что висела слева на его поясе.

— Боюсь, что сейчас тебе твои вещи назад никак не получить, — проговорил Веселин и протянул мне гранённый флакончик, с плещущейся внутри морковного цвета жидкостью.

Я не взяла флакон из рук волхва, а вместо этого вопросительно и требовательно уставилась на мужчину.

— Это почему вдруг? — с холодным недовольством спросила я.

Веселин прокашлялся, на миг снова отвёл взгляд, а затем попытался объяснить.

— Твои вещи и даже коня забрали клятвенники по приказу старшего волхва-последователя. Этот властный и авторитетный колдун, посвятивший свою жизнь служению Сварогу, сначала допросил всех ваших воинов, затем крестьян из «Бабьего лукошка», десятника Коцела и… потом ещё некоего Святослава Ставра.

— Ну, а мои вещи то тут причём?! — я пыталась не злиться, но получалось плохо.

С детства ненавижу, когда-то кто-то брал без спросу мои книги, одежду, посуду или другие личные вещи. Ещё больше я бесилась, когда некоторые особи позволяли себе копаться в моих вещах. А сейчас происходило всё это вместе и сразу!

— Понимаю, твоё недовольство, но тебе лучше… — проговорил Веселин.

Но я не стала его дослушивать и со вздохом перебила мужчину.

— Будь так добр, дай мне хоть какую-то одежду. Желательно женскую и подходящую по размеру.

Колышев несколько раз удивлённо моргнул, затем окинул взглядом одеяло, которым я укрывалась и посмотрел на мои торчащие из-под одеяла, ноги.

— А… — выдавил волхв-летописец, — Хм… Полагаю, что в башне, одежда, которая подойдёт тебе, есть только у двух дочерей одной из «сестёр Живы».

Я удивлённо хмыкнула.

— У вас тут и последовательницы самой Живы присутствуют?

Сёстрами Живы называли ворожей-последовательниц с целительскими знаниями и способностями, которые посвятили жизнь врачеванию и целительской помощи для нуждающихся.

— Да, приехали вместе с клятвенниками, — кивнул Веселин.

— Отлично, — я немного пошевелила пальцами ног, — тогда возьми что-то носибельное у дочери той целительницы, о которой ты сказал, и принеси мне. Я не могу валяться в постели, пока кто-то роется в моей сумке.

— Ладно, но… — летописец странно замялся. — Старшей из этих девочек чуть больше четырнадцати и она довольно капризная. Не уверен, что она согласиться отдать один из своих немногочисленных нарядов.

— Тогда предложи его купить, я тебе потом верну, — уверенно ответила я, стараясь не думать о том, что по мнению Колышева мне подойдёт только наряд девчонки-подростка.