Я развернулся и попытался покинуть площадь, но не тут-то было: люди стояли слишком плотно и протиснуться меж ними оказалось невозможно. При любой попытке на меня гневно шипели и просили не мешать.

Тем временем охотник вскинул ладонь над головой Падшей, от него повеяло не дюжей силой. Маг. Неудивительно. Общеизвестно, что у Императора на побегушках находится не один и не два таких.

— Вилея Роккон, урожденная Мирам. — Повисла драматическая пауза, мужчина подцепил пальцами прядь белых волос, накрутил и дернул, женщина зашипела дикой кошкой, исподлобья уставившись ему в глаза. Охотник дернул снова, на этот раз сильнее — магичка, казалось, смирилась с издевательством, но, стоило ему расслабиться, подскочила и бросилась вперед, вцепившись зубами прямо в кисть главы. Он вскрикнул, подбежали другие, оттаскивая Падшую в сторону. Её поставили на колени сильным ударом по лодыжкам, женщина опустилась и покорно замерла, но с губ её не сходила самодовольная усмешка. Я даже позавидовал её выдержке, вряд ли бы сам так смог, зная, что скоро сгорю.

Женщина заулыбалась еще шире, демонстрируя ряд белых зубов. Охотник сомкнул пальцы на её волосах и потянул вверх. Оставалось лишь догадываться, что он ей сказал, но в ответ магичка лишь громко надсадно расхохоталась, из-за чего лицо мужчины исказилось.

— Казнить!

— Казните тварь!

— Убейте её, хватит тянуть!

Люди требовали крови, им нужно было получить то, зачем пришли. И мужчина охотно дал им это: он больше не стал медлить и быстро прочитал заклинание. Её тело изогнулось, Падшая заорала, точно её режут на мелкие части, упала и забилась. Она кричала, открывая широко рот, казалось, этот крик проник в меня самого, заморозил внутренности, прошелся по венам и достиг бьющегося рвано сердца. Мол вот, смотри, этого ты заслуживаешь, это тебя ждет. Когда-нибудь. Совершенно точно.

Я желал закрыть уши, но не смог шевельнуть и пальцем, все смотрел и смотрел, а, когда казнь закончилась, рванул с места, прикладываясь локтями к ребрам незнакомцев.

Прочь, как можно дальше от эшафота — это то, чего я сейчас хотел.

Крики не смолкли даже когда оказался далеко — далеко от площади. Они звучали в моей голове.

***

София

Из-за возвращения охотников торговцы разошлись и расставили лавочки везде, где дозволялось законом, понимая, что сегодня покупателей соберется куда больше, чем в обычный день. Народ гудел в отдалении, там, где проходила казнь Падшей. Если приглядеться, можно разглядеть эшафот. Я судорожно сглотнула, когда до меня донеслись женские крики: так слышится мелодия боли, мелодия отчаянья, самая последняя песнь перед смертью. Мне стало дурно до горького привкуса желчи на языке, тошнота подкатила к горлу, и я зажала ладонью рот.

Сложно понять, кто в здравом уме посещает подобные мероприятия, в этом нет ничего здорового или правильного. А толпа орала, поощряя действо, ликовала, радуясь вынесенному без суда приговору. Первый, они безумны в своей жажде крови! Безумны, хоть таковыми себя не считают.

Говорят, Падшие — сумасшедшие, их разум давно поглотила Грань, но смотря на людей сейчас, я начинала сомневаться, кто конкретно из них утратил разум: магичка или горожане.

Я закрыла веки, зажала бы и уши, но руки были заняты пакетом с покупками.

К счастью, скоро все стихло. Мужской голос охотника, усиленный магией, донесся до меня даже свозь одобрительный рев толпы. Он что-то говорил о безопасности, чести и долге, а затем распрощался и замолк. Я с облегчением выдохнула и двинулась в сторону мясного магазинчика.

Встречать меня вышла высокая худая женщина лет пятидесяти. Она мягко улыбнулась, приветствуя посетителя. Покупка прошла ладно: мясо упаковали, завернув в плотную бумагу с охлаждающим свойством, чтобы то не портилось.

Во рту скопилась слюна, стоило представить предстоящий ужин. Готовить теперь приходилось самостоятельно: матушка уехала. Мы долго прощались и, что греха таить, я совершенно не хотела отпускать мать в карантинную зону, слишком уж велик риск. Фрейя с благодарностью приняла настой на чешуе, тактично смолчав, когда речь зашла о составе и свойствах, в конце концов, лекарям известно, сколько ключевой ингредиент стоил на рынке.

Дверь за спиной закрылась с мягким хлопком. Я потерла веки и поспешила к лавке. Нужно забрать летуна, пока Джо не сожрал меня с потрохами. Парень вел себя тихо, но спокойнее от этого не становилось. Внутри зрело ощущение, что совсем скоро все изменится. И вряд ли в лучшую для меня сторону. Когда в его голове закрутятся винтики, и он решит не рисковать? Когда вынесет мне приговор? И вынесет ли…

Я настолько глубоко погрузилась в мысли, что не заметила повозки. Лошади заржали, возница ухватился за поводья и потянул их на себя, затормозить точно не успел бы. Я даже не сумела закричать: обернулась лишь, раскрыв широко глаза, в голове пронеслись несвязным роем мысли. Меня дернули за руку назад, и я приложилась спиной о чужое тело.

— Тихо! — воскликнул возница, обращаясь к лошадям. Повозка остановилась, а два пегих коня натужно задышали, отбивая копытами по брусчатке. — Дурная девчонка! — раздраженно процедил мужик. — Кто будет по сторонам смотреть, а?

Я не сразу поняла смысл сказанного. Кучер явно был не в себе: сам разогнался в людном месте, а теперь меня винит! Странно, что в такой толпе он не придавил кого-то раньше. Человек позади прокашлялся, я ойкнула и спешно отстранилась, осознав, что все также плотно жмусь к незнакомцу.

— Вы бы закон не нарушали, уважаемый, — голос мужчины оказался низким и бархатистым. Он выступил вперед, я поразилась его высокому росту: сама — не коротышка, но спаситель возвышался надо мной головы на три.