В целом военные действия второй половины 1958–1959 г. были для французской армии столь же неудачными, что и все предыдущие. Данное обстоятельство являлось одним из важных факторов, определявших эволюцию алжирской политики де Голля, в которой все определеннее начала вырисовываться тенденция к мирному разрешению конфликта.

Как уже отмечалось, в декабре 1958 г. были произведены важные перемещения во французской администрации в Алжире. Генерал Салан лишился обоих постов и, получив в утешение Военную медаль, переместился в один из кабинетов парижского Дворца Инвалидов, откуда имел возможность любоваться прекрасным видом на мост Александра III — самого красивого моста Парижа. На пост генерального делегата был назначен протеже Ж Помпиду и М. Дебре 44-летний Поль Делуврие, крупный финансовый чиновник, имевший репутацию опытного экономиста. Именно ему было поручено реализовать «план Константины». Главнокомандующим, как уже говорилось, был назначен генерал М. Шалль.

Итак, трезвый анализ положения: постепенное осознание невозможности военной победы в Алжире, непосильное бремя расходов на войну, растущая морально-политическая изоляция Франции на международной арене, враждебность широкой французской общественности продолжению войны, а также стремление ликвидировать очаг постоянной смуты в Алжире, представлявшей серьезную угрозу режиму, — все это привело де Голля к выводу о необходимости мирного решения затянувшегося конфликта. К этому его подталкивали и интересы крупного французского капитала, переходившего с устаревших колониалистских на современные неоколониалистские методы эксплуатации бывших колоний.

26 августа 1959 г. де Голль на заседании совета министров впервые открыто поставил вопрос о праве алжирцев на самоопределение; 16 сентября того же года де Голль выступил по радио и телевидению с речью, в которой во всеуслышание заявил о намерении- предоставить населению Алжира право самостоятельно решить свою судьбу. «На основании учета всех данных, алжирских, национальных и международных, — заявил президент, — я считаю необходимым провозгласить с сегодняшнего дня курс на самоопределение». «Кровавая алжирская проблема, — сказал он далее, — должна быть решена путем свободного выбора»{208}.Впервые за 130 лет французского господства в Алжире глава государства высказывал подобные мысли; уже поэтому речь 16 сентября немедленно получила глубокий отклик по всей стране и за рубежом. Прогрессивные силы положительно оценили сдвиг в алжирской политике правительства. Генеральный секретарь ФКП Морис Торез писал по этому поводу в «Юманите»: «В политике наших властей произошло, во всяком случае на словах, важное изменение. Констатируя в целом провал политики умиротворения, генерал де Голль признал право алжирского народа на самоопределение… Главное заключается в его согласии с тем, что Алжир — это не Франция, поскольку алжирский народ может и должен сам определить собственное будущее»{209}.

В лагере реакции речь де Голля 16 сентября вызвала приступ ярости. В этот же день вице-председатель Национального собрания Франции, один из лидеров ультра Ш. Буалем демонстративно сорвал с себя орден командора Почетного легиона и швырнул его на стол председателя Национального собрания Ж. Шабан-Дельмаса, одного из ближайших соратников генерала де Голля. 50 депутатов с крайне правых скамей покинули зал заседаний с криками: «Измена!» В Париже и г. Алжире состоялись манифестации, организованные нацпоналистическими организациями.

Именно 16 сентября 1959 г. коалиция, совершившая 13 мая государственный переворот (алжирские ультра, реакционный генералитет, голлисты), дала первую и глубокую трещину, предрешившую вскоре ее окончательный распад. С этого времени зреет новый заговор, направленный на этот раз на устранение де Голля, «не оправдавшего» надежд ультраколониалистов. Первый бой заговорщики дали де Голлю в январе 1960 г., когда в столице Алжира вспыхнул антиправительственный мятеж (так называемая неделя баррикад){210}. Однако попытка повторить путч 13 мая на этот раз потерпела полный провал. Уже на седьмой день правительство восстановило контроль над алжирской столицей, а организаторы мятежа были отданы под суд.

«Неделя баррикад» укрепила де Голля в его убеждении как можно скорее решить наболевшую алжирскую проблему. Этого требовали интересы Франции, ее внешняя политика, экономика и финансы, в полной мере испытывавшие губительное воздействие войны; этого требовали, наконец, интересы голлизма, утвердившегося у власти после 1958 г. До тех пор пока продолжалась алжирская война, продолжал тлеть и постоянно давал знать о себе очаг смуты и антиправительственного брожения ультраправых, представлявший в тот период серьезную угрозу для еще неокрепшей Пятой республики.

Надежды на военное решение вопроса в пользу Франции таяли буквально на глазах. С начала 1960 г. стратегическая инициатива полностью и окончательно перешла к Армии национального освобождения Алжира, которая активизировала свои действия не только вдоль тунисской и марокканской границ, в районах Сиди-бель-Аббее, Маскара и Тлемсен, но и в считавшихся до сих пор «благополучными» департаментах «Оран, Константина и даже Алжир. Попытка французского командования вернуть утраченную инициативу летом 1960 г. (операция «Цикада») успеха но имела.

Ответственность за неудачи была возложена на генерала Шалля, которого президент де Голль решил устранить из Алжира еще во время «недели баррикад». В глазах Елисейского дворца он вышел из этого дела «верным, но опасным». 5 марта 1960 г. де Голль объявил Шаллю о его новом назначении.

Международная ситуация также толкала де Голля к решению алжирской проблемы. Теперь даже союзники Франции по НАТО и ЕЭС все более открыто высказывали раздражение по поводу ее «дорогостоящего упрямства» в Алжире. Они, правда, еще поддерживали ее в ООН, но делали это все менее охотно. Возросшая изоляция Франции наглядно была продемонстрирована на зимней сессии Генеральной Ассамблеи ООН 1960 г. Представители 24 государств Азии и Африки внесли проект резолюции, осуждавшей продолжение войны в Алжире и требовавшей предоставления Алжиру полной независимости. За эту резолюцию, поддержанную социалистическими, нейтральными и неприсоединившимися государствами, проголосовало 47 стран, против — 20, 28 — воздержались. В ходе дискуссии по проекту резолюции представитель США ясно дал попять, что его правительство будет голосовать «против» главным образом из тех соображений, «чтобы не мешать усилиям генерала де Голля» достичь урегулирования алжирской проблемы. Это был очевидный сигнал, который в Париже не могли не принять к сведению.