Шрифт:
– Мне все равно.
– Вот и хорошо. Мы сейчас с Сашкой даванем, а вы первую смену крутите. Борька, ты слыхал?
– Слышал.
– Тогда лады.
Сержант отходит от меня, валится на нары и с наслаждением расстегивает воротничок.
Только к вечеру подвезли новый тепловоз, но тронулись под утро. Я как раз тревожно спал и тут лязгнули колеса и теплушка дернулась.
– Стрелок, ты спишь?
– Нет. Уже проснулся.
– Бутылка с тебя, как договаривались.
– Ладно, бери.
Оживились солдаты и дружно потянулись к маленькому столику. Сержант откупорил бутылку и стал разливать по кружкам.
– Стрелок, а ты то будешь?
– Нет.
– Как хочешь, нам больше достанется.
Они стали пить и понеслись байки и анекдоты. Я думал о своем: о Юрке который очень хотел стать человеком, о шальном Ваське и тут меня дернуло. Ребята выдули бутылку и старик Сашка, не спрашивая разрешения, пошел к ящику с вином. Он выдернул новую бутылку.
– Положи на место.
– Жалко что ли?
– Я сказал положи. Не твое, не трож.
– Чего ты его слушаешь, - подает голос Борька.
– Неси сюда.
– Я сказал последний раз, положи на место.
Сашка заколебался, но тут приподнялся Борька подойдя к нему вырвал из его рук бутылку.
– Чего его слушать, морду набьем и все.
И тут я сорвался, выдернул никчемный пистолет и, пригнув с нар, сильным ударом огрел нахала в лицо. Тот рухнул как подкошенный. Сашка схватил меня за шею, но я подсел и сбросил его на пол через себя. Он стал подниматься, но ударом сапога в лицо, я отбросил его к столику. Сержант и салажонок Мишка безмятежно смотрели на драку. Сашка чуть приподнялся и, обхватив лицо ладонями, завыл.
– Что же ты сделал, гад?
Между пальцами показалась струйка крови. Борька лежал на полу затихший, совсем без движения.
– Это тебе урок на всю жизнь, не бери чужое.
– Ребята, посмотрите, что он мне сделал?
– стонет Сашка, оторвав руки и показывая лицо сержанту.
Тот бегло осматривает.
– Щека заживет, бровь содрана, а нос... Ничего, походишь с опухшей рожей, все пройдет. Иди вымой физию, мы тебя заклеим пластырем, а вот что там с Борькой. Эй, салажонок, посмотри, что с ним. Только бы не сдох.
Мишка опускается рядом с Борькой. Я тем временем, запихиваю пистолет в кобуру, подбираю с пола бутылку и засовываю ее в ящик.
– Живой он, - докладывает салажонок.
– только без памяти. На лбу здоровенная шишка и содрана кожа.
– Ну и хорошо. Займись теперь Сашкой, заклей ему рожу. Я вот достал бинт, вату и пластырь...
Борьку отлили водой, затащили на нары и теперь он бес конца стонал и ругался. Одним словом, попойка не удалась.
Днем мы выскочили на запасные пути большой станции и встали.
– Что делать то, стрелок?
– спрашивает сержант.
– Надо обойти вагоны, осмотреть пломбы.
– А если тронемся?
– Заскочишь на сцепление между вагонами и едешь до другой станции.
– Слушай, сходи с салагой. Эти двое, - он кивает на нары, где измученные болью "старики" наконец то задремали беспокойным сном, - пока не боеспособны.
– Ладно. Миша, бери оружие, пошли.
Салажонок растеряно смотрит на меня.
– Как оружие? И с рожком...?
– Да. Зарядить по полной форме.
Но тут нас дернуло и мы медленно поползли от станции.
– Ну вот, - облегченно вздыхает сержант, - и ходить не надо.
– Рано радуешься. Посмотри, нас отцепили от эшелона и с пульманом гонят на другую ветку.
– Это зачем?
– Пульман оставят здесь, а нас вернут обратно.
Сержант высунулся в дверь.
– Ох ты, правда.
Опять нас состыковали с основным эшелоном и мы с Мишей соскочили на насыпь, пошли проверять пломбы.
Когда вернулись обратно, сержант сидел рядом с Сашкой и о чем то переговаривался. Рожа у "старика" вся в заплатах и действительно здорово распухла.
– Помиритесь, черти, - говорит мне сержант, - подумаешь, не поделили бутылку, не бабу же. Сашка, хороший мужик, только вот на подтяг этого пошел...
– Извини, приятель. Нехорошо вышло, - соглашаюсь я.
– Ладно, - морщится от боли Сашка.
– Хочешь, разопьем бутылку. Скрепим мир...
Сашка переглядывается с сержантом.
– Давай.
Я достаю Васькино вино и мы вчетвером распили бутылку в одно мгновенье. Борька лежит на нарах и непонятно в этот момент, спит он или претворяется.