Марта остановилась около тёмного прохода с одним единственным факелом на дальней стене, в котором плясали оранжевые языки пламени.

— Все спальни там свободны, — указала она в проход. — Также имеются купальни, которые вам скоро подготовят слуги. Ваши вещи…

— А это обязательно? — спросила я, перебивая Марту и получая заинтересованный взгляд круглых глаз. — Слуги… Не стоит так утруждаться. Думаю, мы и сами справимся с купальнями.

— Ваши вещи доставят в течении вечера, но без всякого оружия, еды или подозрительных объектов. Всё это вы сможете получить обратно, только когда покинете дворец, — закончила Марта, не сводя с меня взгляда. — Прошу, располагайтесь.

Не издавая ни звука, женщина поспешила вниз по лестнице. Мы вчетвером остались стоять перед входом в мрачный коридор.

— Вы как хотите, а я жутко устала, чтобы опасаться найти капкан в кровати или кровожадное растение в ночном горшке, — устало взмолилась Рузанна и пошла к дальним дверям, призывая нас следовать за ней. — Жаль, что ты отвергла предложение о слугах, София. Я бы сейчас не отказалась от компании, при условии, что их прислуга хотя бы немного похожа на стражников, — заговорчески сказала она, не сдерживая грудного смеха.

Саша и Рузанна скрылись за дверьми комнат, оставляя меня с Микой наедине. Я посмотрела на Аггнийца, только сейчас замечая, что он натянул капюшон себе на голову.

— Всё в порядке? — спросила я, хватаясь за ручку двери.

— Да, — угрюмо бросил Мика и скрылся в комнате.

Я тяжело выдохнула, радуясь, что не услышала хлопка. Достаточно и наших громких голосов, от которых перепонки лопнуть готовы.

Сил разглядывать покои у меня не было. Я успела зацепить только роскошные покрывала на широкой кровати, дорогой ковёр с узорами листьев и высокий шкаф, в котором мои вещи даже половины не займут. Сразу направилась в купальню, чтобы подготовить себе ванну. Только сейчас я ощутила, насколько несвежей была моя одежда.

Горячая вода приятно опаляла кожу, и я устало откинулась головой на бортик ванны. Сейчас, когда никто не говорил и не пытался шептать, я резко почувствовала себя неслышащей.

Не слышно всплесков воды, поворота ручки в двери и даже топота ног по влажному полу. Здесь не было никаких звуков, только наши голоса. Дворец Фрим всегда славился своими садами и изысканными нарядами, но я ничего не слышала про полное отсутствие звуков.

Несмотря на головную боль и ноющие мышцы, я радовалась, что могла позволить себе расслабиться в горячей ванне. И плевать, что вода всё равно ощущалась в меру прохладной, хотя от неё и валил пар. Николай дал нам время, чтобы прийти в себя, пока разбирается с недовольством Короля и Королевы… Надеюсь, мне не придётся привыкать называть их так.

Лёжа в просторной ванне, будучи окружённой множеством баночек с маслами и кремами, я начинала вспоминать, как же мне не хватало этого в Обвале Чертей. Я привыкла к роскоши, поэтому было трудно поменять чистую купальню на озеро в лесу. Свежую и новую одежду — на изношенные и грязные свитера, стирать которые тоже приходилось в озёрной воде. А тёплую кровать, в которой я часто находила убежище от матери и брата — на твёрдую и тесную кушетку.

Интересно, чувствуют ли себя так же остальные сейчас? Рузанна наверняка обрадовалась своим покоям. В голове так и вырисовывалась картинка, как это грозная женщина распласталась на мягком футоне с широкой улыбкой. Саша, скорее всего, проявила сдержанность, как и всегда. Мне думалось, что эта девушка позволяет себе лишь слегка расслабиться, когда остаётся одна. Миб всегда на готове, это слышно даже в её речи и видно в движениях. Саша — ходячий комок нервов, который хоть и играет в команде, но никому не доверяет.

Для своего возраста она выглядела слишком мрачной и грустной. Её безэмоциональное лицо напоминало лицо солдата, который повидал на войне ужасающие вещи. Неужто Ёдо спас её от чего-то настолько страшного, что заставило девушку так сильно закрыться в себе? Всех их…

Перед глазами всплыло улыбающееся лицо Амики, когда она вручала мне маковые булочки. Эта девушка была первым Аггнийцем на моей памяти, который так ярко улыбался. Каждый раз, вспоминая её, мне становилось стыдно за своё к ней отношение. Даже сейчас я не могла не дёргаться в присутствии Мики, хотя парень и сам предпочитал держаться от меня подальше… Взять хотя бы тот разговор у таверны. Тогда я списала всё на холод, но сейчас ясно понимала, что простое прикосновение к нему вызвало у меня страх. Словно я ожидала, что вместо Мики ко мне повернётся изуродованное лицо Гризона, готового потащить меня в клетку и ставить эксперименты с печатями. Но то был лишь Мика. Аггниец-наказник, который плотно натянул капюшон на голову при входе во дворец.

Наказники не были чем-то новым в Аггин, и все другие кланы знали об их существовании. Но одно дело слышать об искалеченных лицах провинившихся Аггнийцев, и другое — видить их вживую. Страшно представить, каково Мике испытывать на себе столько любопытных и осуждающих взглядов. В Дарде всем было всё равно, как выглядит Мика. Там царили пьянство и хаос, чего нельзя сказать о столице… Неудивительно, что Мика предпочёл прятать своё лицо в Фории — главной деревне Хорайа.

Я ещё сильнее сползла в ванну, полностью погружаясь в воду и свои мысли. Они крутились вокруг всего. Я думала о Михаиле, которого увёл куда-то сликшом настороженный Мика. Не сказать, что меня гложило сильное беспокойство о брате. Это было скорее чувство вины, за то что я давно отстранилась от младшего из-за своих проблем с Иваном.

Я думала о Николае, который сейчас беседовал с правителями Фрим. О том, что ляпнула тогда в таверне. Нравился ли мне Николай? Трудно сказать. Этот человек вызывал у меня противоречивые чувства. Мне было приятно с ним разговаривать, даже волнительно. Но с другой стороны… что-то останавливало меня от полной симпатии. Словно Ворон вцепился клювом в сердце, запрещая… выжидая.

Я глубоко вздохнула и прикрыла глаза. Даже воздух ощущался иным, когда я не слышала собственное дыхание. Моё тело обмякло в воде, которая уже начала остывать. Уши заволовко привычным вакуумом, сквозь который пробивалось какое-то шипение. Я повернула голову, стараясь прислушаться, но этот звук был слишком слаб, чтобы хоть как-то за него ухватиться. Чем больше я хмурилась, тем тяжелее становились мои веки. В какой-то момент я сама не заметила, как погрузилась в сон…