«Странно, — подумал Сызоев, медленно вставая и отряхиваясь. — Мне кажется, я там был».

Комната, в которую вошёл Сызоев, была огромной. Таких больших помещений он ещё не видел в этом лабиринте. И здесь было много ящеров. В светлых, практически белых балахонах, они сосредоточенно сновали по комнате, занятые своими делами. За длинными столами мыли и резали плоды, перетирали какие-то растения в кашу. В глубине, под самым ярким потоком света, можно было разглядеть непонятную пустую делянку. Вокруг столпилось несколько ящеров, и именно с их стороны слышалась музыка. Все ящеры были мельче тех, кого он видел до этого. Роста примерно с него самого. Никто не обращал на Сызоева внимания. Скользили взглядом как по пустому месту. Пройдя по стеночке к столу, на котором лежали знакомые плоды, он, воровато оглядываясь, стащил один из них. Привычно сел на пол. И тут же начал есть. Краем глаза заметил, что возле него кто-то остановился. Сызоев решился поднять глаза — рядом с ним стоял мелкий ящер и с детской непосредственностью его разглядывал. Увидев, что парень доел плод, ящер протянул ему ещё один.

— Спасибо, — пробормотал Сызоев.

Ящер оглянулся, будто его окликнули, и поспешно ушёл вглубь комнаты. Сызоев доел второй плод, прислонился спиной к стене и закрыл глаза. Здесь было очень спокойно. Умиротворенно. Тихо играла музыка, и Сызоев поддался чарам мелодии, которая наигрывала что-то о тепле и свете. О том, что его ждут. Как обрадуются ему, когда он появится. Как будут его поливать и заботится о нём. И какой он молодец, что показался из земли. И как ему рады. «Что?» — с недоумением подумал Сызоев и, открыв глаза, посмотрел в ту сторону, откуда звучала музыка. На странной делянке появились маленькие зелёные ростки, а ящеры, стоящие рядом, продолжали петь свою тихую подбадривающую песню.

— Зачем ты вернулся? — прозвучал рядом с ним вопрос, который Сызоев скорее почувствовал, чем услышал.

Рядом с ним стоял ящер в фиолетовом балахоне. Стоял, постукивал себя по бедру стеком, и внимательно смотрел на Сызоева. Длинные рукава практически полностью скрывали лапы, а широкие складки одеяния прятали всё тело.

— Зачем ты вернулся?

— Что они делают? — вопросом на вопрос ответил Сызоев и показал рукой на ящеров, что столпились рядом с делянкой. Ростки на ней стали выше.

— Уговаривают, — неопределенно ответил ящер. — Пойдём. Не будем мешать.

Сызоев с трудом встал и беспрекословно последовал за ящером. Некоторое время они шли молча. Ящер впереди. За ним следом Сызоев. Но на очередном повороте парень поравнялся с рептилией и спросил:

— Ты понимаешь, что я говорю, и разговариваешь на моём языке. Как так вышло?

Ящер покосился на Сызоева, продолжая так же медленно идти по лабиринту переходов.

— Я не говорю на твоём языке. Не произношу понятные тебе слова. Я создаю вибрации. Твой мозг их ловит и конструирует. Мой мозг работает так же. Ты восприимчив.

Ящер остановился посреди коридора. Они стояли на перекрёстке трёх дорог, и ящер легко постукивал себя стеком, словно размышляя, куда идти. Потом ещё раз спросил:

— Зачем ты вернулся?

— Потому что здесь мои друзья, — раздражаясь от усталости ответил Сызоев.

Ему было странно, почему фиолетовый раз за разом задаёт этот вопрос.

Ящер продолжал смотреть на него, словно ждал продолжения.

— Мои друзья. Люди, с которыми я был в одном гроте — мои друзья. Дружба. Понимаешь?

Ящер отрицательно покачал головой.

— Дружба. Привязанность. Близость, — пытался нащупать Сызоев хоть одно понятное ящеру слово. — Не понимаешь… Я не могу без них. Как не мог бы обойтись без руки, например.

Ящер зажал стек подмышкой и подтянул длинный рукав балахона, который скрывал обрубок лапы.

— Это не сложно.

— Мда, — протянул Сызоев. — Неудачный пример.

Хмыкнув, ящер развернулся, словно решил куда идти, и возобновил свой путь по бесконечным коридорам. Сызоев догнал его и, поравнявшись опять, спросил:

— Что это за ящеры? Там, в комнате. В белом.

— Это… — притормозил ящер и задумался, словно подбирал слово. — Дети. Да, дети. Самое близкое понятие.

— Дети? — Сызоев забежал вперед и встал перед ящером, останавливая его. — Вас обслуживают дети?

— Да, — ответил ящер. — Что ещё им делать? До состояния эмоциональной нестабильности ещё далеко. А не подчинив себе эмоции, не пройдя этот путь к познанию приступать бессмысленно.

— То есть ндраги — это ящеры в состоянии эмоциональной нестабильности? Эка ты загнул! И что они делают на арене? Выплескивают их? Дерясь, можно подчинить эмоции? Они же дерутся не на равных! Вы подставляете их под ножи! Они могут погибнуть на песке! — взволнованно произнёс Сызоев и буквально подавился вопросом.

— Да, — спокойно сказал ящер. — Таков отбор.

Он медленно обошёл застывшего Сызоева и продолжил свой путь.

— А бргет? — крикнул ему в спину Сызоев.

— Познание. Следующая ступень.

— А ты?

Ящер остановился.

— Тнгер. Наставник. Следующая ступень. Ты идёшь?

Сызоев догнал его и снова пошёл рядом.

— А люди?

— Это лого. Их в лесах полно. Хорошо поддаются дрессировке, их можно выучить понимать команды. Бргеты сразу поняли, что вы другие. Но им было интересно.