— Что, блять, я наделал? — Я стону, чувство вины становится непреодолимой горой в моей груди. — Как я мог позволить этому случиться?

Папа заключает меня в объятия.

— Никто этого не предвидел.

— Я должен был. — Я отстраняюсь от своего отца, мое чувство вины перерастает в ярость. — Я был так чертовски уверен, что ни у кого не хватит мужества противостоять нам. Это из-за моего высокомерия женщина, которую я люблю, подверглась пыткам. — Я встречаюсь с ним взглядом. — Она может умереть.

— Она не умрет. Мария сильная.

Воздух вырывается из моих легких, и я вспоминаю, как сильно она боролась.

— Dio, Papa16. Ты бы видел, как она сражалась. Она была такой яростной.

Если бы я не был поглощен страхом, виной и гневом, я бы воспользовался моментом, чтобы почувствовать гордость за Марию.

Найдя силу в своих родителях, я киваю.

— Она выкарабкается.

— Конечно. — Папа сжимает мое плечо. — В ее жилах течет кровь Козлова и Терреро, и ни того, ни другого нелегко убить.

Я снова отвожу взгляд к окну и просто впитываю поддержку и утешение, которые предлагают мне мои родители, потому что мне это понадобится, чтобы пережить следующие пару часов.

_______________________________

Я потерял счет часам, и к тому времени, когда в приемную заходит врач, мне кажется, что я сошел с ума.

Я вскакиваю со стула, мои мышцы напряжены, а сердце колотится в груди.

Дядя Алексей указывает на меня.

— Это муж Марии, Лука Котрони.

Пожилая женщина обращает свое внимание на меня.

— Я доктор Уэст. Операция прошла хорошо. Мисс... — Она переводит взгляд с дяди Алексея на меня. — Миссис Котрони находится в отделении интенсивной терапии. Мы ввели ее в искусственную кому, чтобы у ее тела было время исцелиться до того, как она очнется. Боль для нее сейчас слишком сильна, чтобы справиться с ней прямо сейчас.

Иисус, блять, Христос.

— У нее сломаны четыре ребра. Часть ее бедренной кости раздроблена от попадания пули, а в правой руке повреждены нервы и кости. Ей предстоит долгий путь выздоровления. После реабилитации она должна полностью восстановить свою ногу, но я беспокоюсь о ее руке. С повреждением нерва, которое она получила, нам повезет, если она восстановит пятидесятипроцентное использование.

Я могу только смотреть на доктора, пока ее прогноз разрывает мое сердце в клочья.

Короче говоря, Марии все еще предстоит много страдать, и я ничего не могу сделать, чтобы облегчить ее боль.

— Мы можем увидеть ее? — Спрашивает Виктор, видя, как остальные из нас потрясенно молчат.

— Только по два человека одновременно, пока она в отделении интенсивной терапии, — отвечает доктор Уэст.

Такое чувство, что меня забросили в альтернативную вселенную, где больше ничего не имеет смысла.

Дядя Алексей и тетя Белла уходят, чтобы повидаться со своей дочерью.

Виктор кладет руку мне на плечо.

— Мы пойдем за ними.

Я снова сажусь и, упираюсь локтями в колени, закрывав лицо руками.

Марии понадобится реабилитация. На заживление ее левой ноги уйдут недели, если не месяцы, а рука практически испорчена.

Достав телефон из кармана, я набираю номер Марко.

— Есть новости? — спрашивает он.

— Она в искусственной коме. Мне нужно, чтобы ты нашел квартиру на первом этаже или дом. Убедись, что там можно передвигаться на инвалидных колясках. Перевези наши вещи на новое место и сделай так, чтобы это произошло в течение следующих двух недель.

— Понял, босс.

— Также, направь всех, кто у нас есть, на поиски ублюдка, стоящего за этими нападениями.

— Да, босс.

— Спасибо, Марко, — говорю я, прежде чем закончить разговор.

Я поправляю пиджак и расправляю плечи, потому что мне придется быть сильнее, чем когда-либо, чтобы искоренить албанцев и помочь моей жене выздороветь.

Будь то ад или прилив я, блять, буду носить ее на руках до тех пор, пока она снова не сможет ходить самостоятельно.

Эмоционально, ментально и физически.

Мама приносит мне кофе, по вкусу напоминающий теплую воду со сливками, но я силой проглатываю его.

— Хочешь чего-нибудь поесть, милый? — спрашивает она.

Я качаю головой, затем говорю:

— Вам не обязательно оставаться.

— Мы будем ждать Алексея и Беллу, — отвечает папа.

Я бросаю взгляд на дядю Дмитрия и тетю Ариану. Они молчат.

— Спасибо за помощь, дядя Дмитрий.

Он кивает, крепче сжимая руку жены.

Дядя Алексей заходит в комнату ожидания и жестом приглашает меня следовать за ним. Как только мы оказываемся на улице, он говорит: — Мы остаемся на ночь у Марии. Нам двоим придется сменять друг друга, потому что я ни за что не смогу оторвать жену от нашей дочери.