Бирюза неба встречалась с синевой океана в сдержанно-сером ажуре городских построек, по которым пробегал металлический блеск множества арок, мостов, фонтанов, витых крылец и садовых оград, многоэтажных зданий с балконами и узорчатыми арочными окнами.

И как бы много не было архитектурных изысков, как бы ни поражала воображение филигранная сложность планировки и декор, — отовсюду веяло неуловимыми символами стихии Океана, древнего, как сама жизнь. То терраса напоминает плавностью углов корабельную корму, а то и нос, то завитки орнамента складываются морской волной, то в кованых решетках запутаются искусно выполненные морские гады… Словно все цвета моря, в золотистых оконных рамах мерцали витражи. Повторяя упругие паруса, изгибались крыши, крытые причудливой черепицей… и металл. Спорящие с самим солнцем лучи отраженного света венчали крыши зданий с украшениями из меди и латуни. Тут были и различного вида шестеренки и механизмы, невиданные звери и небесные светила. На некоторых уровнях зданий были видны целые террасы с цветущими на них садами. На фасадах висели разнообразные, но выполненные в едином изящном стиле, кованые металлические фонари и вывески.

Большинство зданий были вытянутой, близкой к готической, формы со множеством башенок, увенчанных шпилями. Встречались и строения с куполами, отливающими бронзой и латунью.

Они завернули за дом, и Селин невольно отпрянула. На неё смотрела в сотни раз уменьшенная копия статуи Орфея. Но не было ни грозного сияния оригинала, ни величия жеста: навеки застывшими слезами голову перечёркивали полосы ржавчины, а многочисленные щупальца кое-где стали хрупкими и попросту отломились, повреждённые зеленовато-голубой патиной. Она украдкой глянула на капитана. Тот лишь поджал губы, и они продолжили путь.

На одной из улиц она заметила на фасаде здания необычное устройство. Оно состояло из замысловатой колбы и перекрещённых между собой вращающихся колец разного диаметра. В центре же механизма располагалось нечто, напоминающее циферблат.

— Прибор для измерения атмосферного давления. Впрочем, вам ли не знать, хм… Дора. Точно. Вам подойдет эта легенда: Дора с «Зелёной Девы». Этот галеон, к прискорбию, недавно затонул. Мореходы с него посещали Малый Орфей крайне редко — все время возили грузы. Вы чудесным образом спаслись, с чем я вас и поздравляю. Это если спросят. По пути расскажу больше деталей. Не советую так откровенно всё рассматривать, вы же тут со всем знакомы с детства.

— Так точно, капитан! — бодро ответила Селин, в очередной раз пытаясь взять сумку поудобнее.

Она на секунду отстала, завороженная открывшимся вдруг видом с моста, по которому они шли.

Как и у всех членов Гильдии Мореходов, лица жителей Малого Орфея украшали традиционные татуировки, скупо информирующие о чинах, особых достижениях, а также выдающихся талантах.

Характерные для мореходов бушлаты встречались довольно редко. Мужчины предпочитали кожаные плащи и жилеты, щедро украшенные металлическими заклепками и обычные рубашки с брюками. На головах у некоторых, помимо шляпы-цилиндра, красовались очки с очень толстыми стеклами в блестящих металлических оправах.

На её вопрос капитан лишь брякнул, мол, мореходы-гражданские обычно находятся в запасе и занимаются инженерией, модернизацией кораблей или заняты в добыче местного полезного ископаемого — особой магнитной руды, которая после извлечения разбивается в мелкую пыль. Широкие очки на ремнях из предмета необходимости стали своего рода визитной карточкой рабочего класса, а после и вовсе сделались модным аксессуаром.

Женщины-мореходки в массе своей носили типические белые блузы с кожаными корсетами или очень широкими поясами, украшенными шестеренками, заклепками или циферблатами. На руках были приняты кружевные или кожаные перчатки не выше запястья. На головах были закреплены шляпки в виде невысоких цилиндров. Косые подолы юбок у молодых девушек кокетливо приоткрывали остроносые сапоги или ботильоны, а также одну ногу чуть выше колена.

Селин с возмущением подумалось, что в такой толпе отличить истинную леди от работницы дома терпимости решительно невозможно. Она безотчётно подняла повыше шейный платок и в тысячный раз убедилась, что мореходский бушлат целомудренно застёгнут на все пуговицы.

Колоссальная культурная пропасть и противоречивое сходство между обществом моряков и нравами Лавразцев загоняли её в тупик, и вместе с тем манили возможностью лучше узнать устройство запретного острова.

Мимо разноцветной витрины кондитерской де Круа пройти не смогла.

Морские коньки, рыбки и медузы на палочках, литые из полосатой карамели, чередовались со спрутами и кракенами, засахаренными тёмно-коричневыми щупальцами и сушёными водорослями в меду. Здесь же глянцевыми букетами стояли сахарные шестерни всевозможных расцветок и разнообразные тянучки в виде морских узлов.

Отставной мореход, синелицый низенький старичок-лавочник, стоял в дверях и тотчас же приподнял цилиндр с неизменными очками на тулье, завидев покупателей.

Витал приветствовал торговца улыбкой и оставил на прилавке монетку:

— Попробуйте — не пожалеете!

В этими словами к Селин протянулся красивый разноцветный леденец в форме якоря на палочке. де Круа не удержалась и взяла угощение.

Медовый вкус отдавал лилейными нотками.

Она закрыла глаза.

Совсем как в детстве. Вспомнилось, как крошкой она, зарёванная от изнеможения после бесконечных классов, лежала на коленях у маменьки, а та гладила её по волосам и приговаривала:

«Ничто не вечно, моя девочка. И это тоже пройдёт»…

Капитан снисходительно улыбнулся: