Поигрывая веером, она плыла по зале, выискивая знакомые лица. И одно из них как нельзя кстати оказалось очень знакомым. Де Круа незаметно потянула за рукав квартирмейстера «Крылатого Марлина», чтобы тот отвлекся от какой-то веселой компании офицеров.

— Фаусто, пригласи меня на следующий танец, умоляю!, — заговорчески проговорила она.

— О, это не по моей части, миледи, увы…

— Я не хочу танцевать с капитаном Марсием, и не могу найти Витала!

— Так он же здесь.

Квартирмейстер провёл её в соседнюю залу, где за игральными столами, разделёнными портьерами, моряки играли в карты. По обе стороны от Витала сидели нарядные мореходки и обворожительно улыбались. Судя по зигзагам под скулами, всего лишь лейтенанты, однако внутри де Круа что-то горько сжалось.

Словно почувствовав присутствие Селин, капитан привстал.

Зарумянившаяся после танца, с искрящимися глазами, она обмахивалась веером и выглядела естественно вписавшейся в общество.

Витал сухо представил её мореходкам и добавил:

— Дора великолепно танцует. Ставлю её вам в пример.

Девушки захихикали.

— Не про нашу честь, капитан. Эта комната колченогих. Здесь собрались те несчастные, что не танцуют.

— Не могу не согласиться, милые дамы. Не про нашу честь, — он быстро глянул на де Круа и опустил глаза в карты. — А вы — отдыхайте, Дора. На завтра у нас много дел.

Селин поджала губы.

— Я явилась, чтобы дать вам класс, капитан. Или хотите и в следующий раз ступать по моим ногам во время абордажа?

Мореходки расхохотались. Фаусто прикрыл рукой улыбку.

— Только если вы настаиваете…

— Ставлю полугодовое жалованье, что мой класс победит вашу косолапость!

Виталу захотелось рявкнуть на неё, прогнать с глаз вон. Чтобы она ушла и больше ни в коем случае не возвращалась. Чтобы вырвала себя из него без остатка. И чтобы он никогда не знал её ни во сне, ни наяву. Только вот давать слабину и обнажать чувства было не в его природе. Всей выдержки хватило на единственное слово:

— Годится.

В бальной зале начинался вальс «Осень». Скрипки пели о дожде и о горечи опавших листьев, о том, как скоротечно время, и как свирепы ветра зимы.

В самом неприметном углу на небольшом возвышении, открывающем полную панораму бальной залы, на низеньком диванчике сидел Марсий и лениво рассматривал ножки дам. Заметив Витала в компании хорошенькой адъютанта, он поднял бокал в их сторону.

«Ах ты сука», — кивнул в ответ Витал.

Он поклонился и протянул раскрытую ладонь, холодно глядя в глаза Селин.

— Что же. Показывайте ваш класс. Один я уже получил.

— Вы не только злопамятны, но и жестоки, капитан.

— Сочту за комплимент.

Начался круг.

— А если бы со мной что-то случилось, пока вас нет?

— Все под контролем. Фаусто изначально назначен за вами приглядывать.

Мягкость пальчиков в кружевной перчатке подарила ему такую надежду, что утопила собою всяческую обиду. Казалось, если он не сожмёт её ладонь чуть крепче, она выскользнет из его рук и растворится в музыке.

— Вы делаете мне больно.

— Прошу прощения. Перчатки скользят. Не привык к шёлку, знаете те ли…

Он смотрел в плывущие смазанные пятна публики, смотрел на её плечи — куда угодно, лишь бы не встретиться взглядом с её глазами. Распахивая руки, он отпускал её в легкой фигуре танца, но его пальцы словно вросли в ткань её перчатки, а она не спешила разрывать их ладони, повинуясь темпу. Новые па становились для него испытанием. Принимая Селин из очередного пируэта, его пальцы скользнули между её лопаток, Витал ощутил сквозь ткань платья едва заметный рельеф у хрупких позвонков. Голубые глаза напротив испуганно распахнулись. Виконтесса было отшатнулась, словно обнаружилось нечто постыдное. Может шрам от падения с лошади? О, ну какая разница, когда держишь в собственных руках совершенство! Он мягко вернул её и сумел поймать взгляд. Такая яркая, такая уязвимая.

— Вы прекрасны, Селин.

Снова эта безмятежная улыбка. Только уголки губ дрожат.

— Селин, вы прекрасны. Понимаете?

В его воображении она отнимала руку и кружась, уходила всё дальше, теряясь среди вращающихся кругов парчи и бархата.

Но раз за разом возвращалась, и тем труднее ему давались фигуры вальса.

— Больше не уходите.

Он не расслышал. Ему показалось, или она действительно это произнесла и — так?

— Извините, что вы сказали? Громкая музыка.

— Больше не смейте меня бросать одну!

Он мог бы обхватить эту тонкую талию обеими ладонями. Тонкую и без корсета, ведь он заметил ещё на борту «Крылатого».

— Повторите, Селин…

Её испытующий взгляд. Кажется, он улыбается как идиот.

— Говорю, этот оркестр играет словно для глухих. Вы что-то сказали, а я не расслышал.

— Может для глухонемых?

— Мне действительно трудно воспринимать некоторые фразы… и… я уже говорил, что вы восхитительны в вашем платье?