— Натан! Галчонок! Где вы?!

Я кричала, опираясь рукою об бревенчатую стену дома советов. Среди бегающих людей я нашла Сару. Она тоже звала детей, но её голос, как и мой заглушала страшная песня бойни. Я уже отчаялась увидеть Натана и Галчонка живыми, как откуда-то долетел до меня зов воспитанника.

Вслушиваясь в крики, я всё же смогла определить, откуда он меня звал.

169

Натан держал на руках Галчонка и бежал сквозь сражавшихся людей ко мне. Малышка прижалась к нему, обхватив обеими ручонками ещё тон-кую шею мальчика. Я бросилась к нему навстречу. Мне наперерез из ниоткуда выскочил индеец. Замахнуться он не успел. Подруга всадила ему нож прямо в горло. Фонтан из крови обрызгал меня, но я была так ошеломлена происходящим, что не придала этому никого значения. Не останавливаясь не на мгновение, я бежала к воспитаннику и дочери Сары. Встретившись на средине улицы, я, прикрыв спину мальчика собой, тянула Натана и его ношу обратно к дому советов. Почему-то мне казалось, что там спасение.

Подбежавшая Сара подхватила Галчонка на руки, и крикнула:

— За мной!

Моё предчувствие о безопасности в доме оправдалось наполовину.

Сара бросилась с Галчонком в дальний угол дома и принялась копо-шиться в темноте.

— Что ты делаешь? — справилась я, не понимая, зачем эти метания.

Надо искать выход из дома или хотя бы укрытие, а не раскидывать шкуры. В любой момент сюда может ворваться разъярённый враг и нам несдобровать.

— Помоги! — крикнула, не оборачиваясь, она. — Скорее, Лили!

Я подбежала к ней. Под ворохом шкур лежало бревно. Сара пыталась его сдвинуть. Одной никак не получалось. Зачем ворочать эту деревяшку я поняла присмотревшись. Под ней было углубление. Лаз. Упёршись руками в бревно, мы стали двигать его. Оно было слишком тяжёлое и, казалось, вросло в землю. Даже подбежавший Натан не смог существенно помочь нам сдвинуть его. Образовалась узкая щель, через которую взрослому человеку не протиснутся, но ребёнку можно.

Крики с улицы не так уже слышны. Бойня подходила к концу. Победителем вышло не племя моей подруги. Прижав к себе дочь, Сара поцеловала её в последний раз. Галчонок не хотела отпускать мать. Маленькая девочка понимала, что мама не пойдёт за ней. Она останется здесь в доме, куда вот-вот ворвутся напавшие ирокезы.

— Всё, милая, — шептала Сара, опуская дочь на землю, — лезь.

— Нет, мамочка, — плакала дочка, вцепившись в неё, — я не полезу без тебя. Там темно. Там страшно.

— Натан полезет с тобой, — она уже пихала Галчонка сама под бревно. — Давай милая, и скажи папе, я его люблю. Хорошо?

Девочка мотала головой и упиралась.

— Лезь! — крикнула в отчаянии Сара, времени совсем не оставалось, чтобы спасти жизни детей.

Заревев, Галчонок всё-таки полезла. Настала очередь Натана. Он тоже запротестовал.

— Я останусь! Я буду сражаться, как отец и дед! Я мужчина! — кричал он.

Уговаривать его, как Сара дочь, я не стала. Я обняла его и сказала: 170

— Ты мужчина, Натан и сейчас нужен ей, — кивнула в сторону Галчонка, — без тебя она не дойдёт. Придёте в форте, расскажешь обо всём

Ричарду. Ясно?

— А вы? Что будет с вами?! Они убьют вас, как маму и сестёр? — его глаза заблестели.

В те минуты о своей участи в руках дикарей я не думала. Мне было важно спасти детей. Обнимая воспитанника, я поцеловала его в щёку.

— Иди, мой мальчик, — шептала я ему на ухо. — Они не тронут нас. Я

жена Красного Лиса. Они не посмеют.

Больше убеждала я себе, чем мальчика. В это мне хотелось верить.

Ирокезы брали пленных и охотно шли на обмен.

Натан всхлипнул пару раз у меня на плече и полез в щель за Галчонком. Как только мальчик скрылся, в дом вбежал дикарь. Сара накинулась на него, с ножом. Я, пользуясь суматохой и темнотой в доме, набросила на бревно шкуру, чтобы скрыть лаз.

Громкий вопль раздался за моей спиной. Это кричала Сара. Я обернулась и застыла от ужаса. Индеец откинул мою подругу, как тряпку в сторону. Она, замахнувшись ножом, снова попыталась ударить врага. Тот увер-нулся и ответил, полоснув нападавшую на него женщину томагавком по животу.

Всё так быстро происходило, что я не успела сразу осознать трагедию, разыгравшуюся на моих глазах. Сара, защищая детей, отвлекала врага от лаза. Он был поглощён схваткой с хрупкой, но отчаянно смелой женщиной, что не заметил меня в углу дома. И только мой истошный крик заставил его поднять глаза с умирающей и посмотреть в темноту.

Я сама выбежала на тусклый свет, сочившийся из разорванных шкур, служивших дверями в доме советов. В доли секунды я оказалась возле Са-ры. Прижимая ладони к животу, она открывала рот и ничего не могла произнести. Мгновения смерти забрали её голос, оставив только боль и слёзы в глазах. Она умирала, как и дитя внутри её. Последний вздох подруги долетел до меня и её веки закрылись.

Сары больше нет.

Мой отец умер на моих руках, но я была к этому готова. Врач был неоптимистичен в своих прогнозах. Смерть подруги стала настоящим потрясением. Такая внезапная и жестокая смерть. Обнимая её ещё тёплое те-ло, я кричала так сильно, что заложило уши. Вцепившись в Сару, я умоляла её не покидать меня. Это было похоже на безумие. Умом я понимала, что для моей лучшей подруги всё кончено. Она больше никогда не улыбнётся мне, а её звонкий смех не позовёт за собою. Я снова потеря и моя утрата в этот раз была больнее и мучительнее, чем предыдущие. Если бы мне сказали: «что ты готова отдать, чтобы она жила?», я бы ответила, не задумываясь: «то, что мне дороже жизни». Я отдала бы свою свободу за неё и её дитя.