— Я все знаю. Так надо! — проговорил Ковальков и повернулся к Коржеву. — Сколько вам нужно времени для допроса?

— Он будет заключен под стражу до окончания расследования. Пока не выяснится, что на самом деле случилось. Уйми своего крепыша или он тоже отправится с нами, — процедил следователь.

Гурыль тут же вскинулся. Лицо красное, на висках капли пота.

— Я согласен! Поехали вместе! Чё ты головой мотаешь? Зарядить в нюхальник одному из напарников? — он мотнул круглой головой в направлении угрюмых милиционеров.

— Гурылев, успокойся. Ты сейчас поедешь со мной. Молча! Так нужно — поверь мне! — в конце фразы Ковальков повысил голос.

Милиционеры открыто ухмыльнулись Гурылю в лицо. Один сплюнул на землю, почти попал на кроссовок. Гурыль сдержался, хотя желваки ходили ходуном. Оба здоровяка разочарованно повернулись к машине.

Я ловил взгляд Ковалькова, но следователь смотрел в сторону играющих. Я положил сумку с одеждой на землю.

— Гурыль, спасибо за помощь.

— Садись! — следователь открыл дверь «Уазика».

Гурыль попытался дернуться за мной, но широкая ладонь Ковалькова легко остановила подопечного. Они перекинулись парой слов, к сожалению, я не смог расслышать сказанное — садился в машину.

Ладонь следователя толкнула в спину ещё раз. Нагретое нутро машины швырнула в нос запах затхлости, табака и какой-то непонятной кислятины, словно в кабине кого-то стошнило и рвоту отчистили не до конца. Двое залезли вперед, а с левой стороны сел Коржев. Здоровенный оперативник примостился справа. Я оказываюсь зажат между твердыми телами, как орех в зубах Щелкунчика.

— Ну чё, парень, добегался? Пора остановиться и подумать о жизни! — обернулся к нам водитель и добавил. — И о смерти!

Прокуренные зубы расплылись в довольной улыбке. Картофельный нос сморщился гармошкой, когда уголки губ разъехались в стороны. Ощущение власти явно доставляет ему удовольствие.

Коржев смотрит на меня так, словно уже опускает меня в серную кислоту. С размаха хлопает дверь, машину покачивает.

Поворачивается в замке ключ зажигания, под ногами несколько раз вздрагивает пол. Звуки лязгающего железа заполняют салон, мотор никак не хочет заводиться. Машина чихает и трясется как курильщик с многолетним стажем…

Мы начинаем движение в сторону неизвестности…

Глава 25

— Ну что, будем сразу признаваться или в молчанку поиграем? — глядя перед собой, спросил Коржев, когда мы выехали за пределы Южи.

Я счел за лучшее промолчать. Признаваться во всём и хоронить себя заживо? Ну да, нашли дурака…

Коржев огорченно вздохнул и коротко влепил локтем в солнечное сплетение. Резко, словно щелкнул кнутом

Твою маму, как же больно! Тут же сбило дыхание, жаркий взрыв в груди заставил согнуться.

Лбом ударился о подголовник, успел увидеть в серой обшивке круглую дырочку с обгорелыми краями — память от неаккуратно курившего пассажира. Крепкая рука оперативника потянула за шиворот назад. Тело разогнулось, я жадно хватал ртом сопревший воздух салона. Воздух заходил кусками, как горячий пирог, я почти руками запихивал его в себя.

— Я предупреждаю всего один раз. Если не начнешь говорить сам, то будет больно и неприятно. Нам всё известно. Корефан признался, что это ты порешил того пацаненка. Мне немного жаль тебя. Очень немного. Хэк! — локоть без размаха въехал в нижнюю челюсть.

Зубы клацнули со звуком ружейного затвора. Я чуть не прикусил язык, когда голова откинулась назад. Во рту появился металлический привкус крови, от боли помутилось в голове.

Что говорить? Как выкручиваться?

Когда же это закончится? Непонятные смерти, непонятные люди, непонятные ситуации, непонятный следователь и очень понятный я?

Широкая ладонь сержанта удерживала за шею. Он придерживал меня, когда от следователя прилетело ещё два удара в грудь, потом тоже присоединился к веселью. Я старался закрыться от ударов, но это мало помогало.

Я закрывал голову и грудь, но тычки попадали по спине, ногам. Хорошо ещё, что из-за тесноты кабины мужчины не могли сильно размахнуться. В лобовом стекле мелькали проплывающие березы, ели, сосны. Выскочил бы наружу, но с двух сторон падают вихри из кулаков и локтей.

Не дать им понять, что мне страшно. Держаться, не показывать… Удар по затылку и в голове вспыхнула сверхновая. Им не сломать меня. По носу…

Блин!!! Как же больно.

Очередной удар, попавший в челюсть, оборвал что-то внутри. Меня захлестнула волна бешенства, кровь ударила в лицо, запылали щеки. Гандоны! Я открыто взглянул в лицо Коржева.