Картер исчезает из виду, а мгновение спустя его руки обхватывают меня, прижимая меня к его груди, и окутывают теплом. Мое тело замирает от прикосновения, но внутри каждое нервное окончание словно обдает током.

Я поднимаю руки в пушистых щенячьих рукавицах и обхватываю его предплечья, и наслаждаюсь моментом, позволяя себе забыть об ожиданиях и страхах.

Надо мной раздается смех, когда Картер кладет свой подбородок мне на макушку.

— Самые милые варежки, которые я когда-либо видел.

Елка оживает, разноцветные огни мерцают, делая эту декабрьскую ночь волшебной, а толпа вокруг нас охает и ахает.

— Она прекрасна, — шепчу я.

Картер крепко обнимает меня.

— Да, и вправду.

Когда елка зажглась и парк опустел, Картер проводил меня к такси, стоящему на обочине.

Я вижу роскошный, полностью черный внедорожник.

— Я знаю, что ты заказал самый дорогой вариант.

Он пожимает плечами, смущенно улыбается.

— Докажи это, малышка.

Я хихикаю.

— Спасибо за сегодняшний день, Картер. Было весело.

Он кивает, и останавливает меня, когда я тянусь к двери.

— Подожди. Что ты делаешь в канун Нового года? У нас вечеринка с командой. Кара и Эммет будут там. Может, ты придешь?

— О, я не…

— У тебя уже есть планы?

— Ну, нет, но…

— Тогда ты придешь, — он как щеночек поднимает лапки, когда я открываю рот, чтобы возразить. — Пожалуйста, Олли. Это будет весело, — он делает шаг к дверце машины. — Ты не уйдешь, пока не согласишься.

Я закатываю глаза.

— Ладно, хорошо. Я приду.

Он ударяет кулаком по воздуху.

— Ага!

— Это не свидание, — быстро напоминаю я ему, толкая его в плечо.

Он качает головой, подняв руки вверх.

— Не свидание, — он открывает дверь и жестом предлагает мне забраться внутрь, а затем пристегивает меня. Он кладет коробку с булочками с корицей мне на колени и отступает назад, почесывая затылок. — Эм, Олли?

— Да?

— Прости, что расстроил тебя в пятницу вечером и заставил почувствовать себя брошенной.

Мой рот искривляется.

— Мне жаль, что я действительно бросила тебя.

— Но не жаль, что ты ревновала.

— Я не ревновала.

Картер ухмыляется.

— Тебе так идет зеленый цвет.

— Заткнись, — я улыбаюсь ему. — Увидимся в канун Нового года.

Он кивает.

— Не свидание.

— Не свидание, — повторяю я.

Он закрывает дверь, стучит двумя пальцами по стеклу и кричит: — Это свидание!

ГЛАВА 9

СОБАКИ > ДЕВУШКА НА РОЖДЕСТВО

Рождество я люблю и ненавижу.

Это было мое любимое время когда я рос. Да, это был не просто праздник, это был целый чертов сезон.

Он начинался в ноябре, когда воздух в Ванкувере остывал настолько, что мой отец включал печь. Рождественская музыка из стереодинамиков в нашей гостиной по всему дому, начинала играть сразу после Дня памяти павших10. Мы едва успевали снять украшения к Хэллоуину, как мама доставала с чердака все коробки с надписью «Рождество».

Она начинала марафон праздничной выпечки с шоколадных шариков, с начинкой в виде арахисовой пасты, хоть и прошлым Рождеством она клялась, что начнет позже. Чем раньше она начинала, тем больше мы ели, а за две недели до Рождества она паниковала, сходя с ума от того, что ей нечем было нас удивить.

Но больше всего я любил первое воскресенье декабря. Мы были занятой семьей, всегда в движении — я и моя сестра даже в детстве профессионально занимались спортом. Но в этот день мы каждый год исправно освобождали свое расписание. Мы начинали с завтрака в нашей любимой закусочной, и я всегда брал панкейки с «Орео». Потом мы отправлялись на елочную ферму, где пробирались через заснеженные и не очень поля в поисках идеальной рождественской елки.

У папы был пунктик на рождественской елке. Она должна была быть не менее девяти футов в высоту и достаточно широкой, чтобы вокруг нее могли поместиться мы все. Она должна была идеально вписываться в пространство у главного окна в нашей гостиной. Ему хватало нескольких минут, чтобы сказать елке «нет» и отправиться искать дальше. Мы с сестрой всегда соревновались кто быстрее найдет идеальную елку — ту, которая впечатлит нашего отца. В один год он купил две, потому что сказал, что мы нашли две идеальные.