– Вам известно, чтобы, помимо повреждения памятников, он участвовал в какой-либо незаконной деятельности или совершил какое-либо серьезное преступление? – спросила Раис.

– Меня это не удивило бы… Ходят слухи об этих паломничествах: вроде бы люди во время них употребляют наркотики, галлюциногены… Я также слышал об оргиях, сексуальных домогательствах к женщинам-последовательницам и промывании мозгов новичков Мелисом и кругом помощников. Это настоящая секта.

Мара передала ему несколько файлов, в которых содержались некоторые антропологические соображения по поводу ритуала, стоящего за убийствами 1975 и 1986 годов. Работа Баррали.

– Прошу вас, пробегите глазами эти отчеты и скажите, связаны ли они с вашей областью исследований, – попросила его Раис.

Ему дали несколько минут, затем профессор, кивнув, вернул документы.

– Хотел бы я, чтобы мои ученики были такими точными… Они вполне правдоподобны. Это написал Морено, не так ли?

Раис кивнула.

– Баррали попросил вмешательства моего профессора, с которой он сотрудничал до ее выхода на пенсию. Затем я помогал ему, пытаясь расшифровать ритуал смерти… Признаюсь, что он более подготовлен в этом отношении, чем многие мои коллеги.

– Мы заметили, – сказала Ева. – Искренне благодарим вас за ваше время. Возможно, мы побеспокоим вас снова.

– Я в вашем распоряжении.

– Мы ожидаем, что репортеры придут задавать вопросы, и весьма вероятно, что они будут весьма настойчивы, – сказала Мара. – Подготовьтесь к такому повороту событий.

– Как? Почему?

Раис, не ответив ему, продолжила:

– Мы настоятельно не советуем вам ничего говорить. Есть риск, что, поговорив с ними, вы навредите расследованию. И это расследование убийства, как вы поняли. Убийство первой степени с отягчающими. Тянет на пожизненное.

Ева подумала, что если Мара и хотела напугать его, то сделала это превосходно.

– Я ни с кем не буду разговаривать, – пообещал профессор.

– Отличная идея, – сказала Мара.

Полицейские легко пожали его забинтованную руку и собрались уходить.

– Девушка на фотографиях в святилище Серри… Вы ее опознали? Это Долорес? – спросил Ноннис, когда они уже были у двери.

Женщины повернулись и несколько секунд молча смотрели на него.

– Нет, – солгала Ева. – Ее мы исключили. Мы все еще пытаемся выяснить, кто это.

– Он лжет, – сказала Раис, когда они подошли к машине на стоянке. – Не знаю, в чем именно, но он лжет.

– Да, я тоже так думаю… Мне он совсем не нравится. Похоже, он что-то скрывает.

– Когда мы представились, я услышала, как у него яйца сжались, – сказала Раис. – Он был такой же бледный, как и ты.

– Слушай, у тебя есть пакет для улик? – спросила Ева, доставая фотографию Долорес, на которой Ноннис оставил свои отпечатки пальцев.

– Ах ты… Неплохо, Кроче. Совсем неплохо, – уступила Раис, с улыбкой роясь в сумочке в поисках ключей.

– Сама понимаешь, как это бывает: никогда не знаешь… – сказала Ева.

Мара открыла багажник и достала один из пакетов, в который вложила фотографию.

– Что ты предлагаешь? – спросила Ева.

– Я бы поработала с ним еще.

– Согласна. Ему сорок шесть, и он все еще работает по срочному контракту. Ничего необычного, конечно, но… Тебе это не кажется странным?

– Да… У меня есть контакт в университете. Могу разузнать о нем.

– Ты предупредишь Фарчи? – спросила Ева.

– Сказать ему, что нам не нравится профессоришка? Он нас пошлет. Если мы хотим заинтересовать его, у нас должно быть что-то более основательное, чем душок жареного. И в любом случае этот вопрос не должен нас волновать. Мы не в команде, помни об этом.

– Это не значит, что если мы что-то узнаем, то не сможем об этом сказать.

– Но я не думаю, что на данный момент у нас имеется достаточно доказательств.

– Ты заметила, что он сидел, закутанный в шарф?

– Конечно.

– А он показался тебе простуженным?

– Нет. Я тоже это заметила… Ты думаешь, он что-то скрывал, да? Царапины, синяки…

– Там вовсю работало отопление, можно было умереть от жары, – сказала Ева. – И все же на нем был шарф.

– Может быть, мы слишком много фантазируем, – сказала Мара.

– Мы женщины: привыкли прокручивать в голове целые фильмы, – пошутила Ева.

– Не о таких вещах… По крайней мере, я – нет. А ты, наоборот, выглядишь как человек, который ничем другим не занимается.