– Он что-то скрывает, – сказала Кроче, не обращая на нее внимания.

– В данный момент все указывает на Мелиса, и наши впечатления не стоят выеденного яйца.

– Не мешало бы поболтать с Морено и спросить его, что он думает о Ноннисе, – предложила Ева.

– Хорошая идея. Но не сегодня. Ты видела, что старик не очень себя чувствует?

– Какое впечатление он произвел на тебя, когда я показала ему фотографию? – спросила Кроче.

– Как будто обоссался.

– Почему?

– Это вопрос на миллион евро, Кроче, – сказала Раис, заводя машину.

Оперативный штаб, который устроили для расследования убийства Долорес Мурджа, гудел. На стенах были вывешены фотографии с места преступления, а также несколько увеличенных изображений тела. Офицеры изучали разложенные на столе материалы, присланные Ниедду прямо из дома лидера секты, а остальные записывали на доске подробности преступления, первые отчеты из криминалистической лаборатории и приблизительную хронологию событий.

Сотрудники спецкоманды мельком взглянули на Мару и Еву и сразу после этого вернулись к своим обязанностям, не обращая на них внимания.

Обе почувствовали укол зависти, увидев, как работает совершенная организационная машина по расследованию убийств. В воздухе пахло адреналином. Напряжение было ощутимым. На свободе убийца, которого нужно поймать, и Долорес, скорее всего, была не единственной его жертвой. Ставки слишком высоки. Общая цель заставила коллег, до недавнего времени почти не разговаривавших друг с другом, почувствовать себя единомышленниками; за несколько часов они превратились из тех, кто просиживал штаны, в азартных охотников.

– Поскорее, потому что мне хочется покончить жизнь самоубийством, – сказала Раис.

– Пристрели меня первой, пожалуйста, – возразила Ева. – Лучше пуля в голову, чем быть заживо погребенной в этом вонючем подвале. Тем более с тобой, кстати.

– Ты мила, как месячные в первый день отпуска на пляже, – прошептала Раис, заставив свою напарницу улыбнуться.

Ниедду заметил их и подошел.

– Мы отправили сотрудников; они исследуют Монте-Арчи с помощью дронов. Спасибо за совет.

– Не за что. Будем надеяться, что это даст результат, – сказала Кроче.

– Как дела тут?

– Мы заняты; вы лучше меня знаете, что первые сорок восемь часов жизненно важны для расследования.

– Кстати, – сказала Мара, доставая из сумки еще одну папку. – Мы пообщались с антропологом, который сотрудничал с Баррали по старым делам. Вот немного новой информации, которую мы собрали о «священной силе воды» и символике масок, так что теперь вы можете учитаться этой ерундой… Вот. Хорошо вам повеселиться.

– Как вам профессор?

– Интересный парень. Когда у тебя будет минутка, может быть, мы тебе расскажем.

Ниедду положил папку на стол и пригласил их выпить кофе, несмотря на поздний час. Следовательницы согласились, так как понимали, что инспектор хочет поговорить наедине.

– Они отрезали вас от расследования. Почему? – спросил он растерянно.

– Обычные игры руководства… Нас не очень любят, скажем так, – сказала Раис.

Ниедду покачал головой:

– В полицейском управлении Кальяри интриг больше, чем во всех сезонах «Игры престолов». Так было всегда… Мне жаль. Стыдобища.

– Да ладно… Что говорит Тромбетта? – спросила Раис.

– Именно об этом я и хотел с вами поговорить. Ситуация серьезнее, чем мы думали, – сказал инспектор, понизив голос.

– В каком смысле? – спросила Кроче.

– В том смысле, что вскрытие еще продолжается. Вероятно, пройдет целая ночь и даже больше, прежде чем мы получим окончательное заключение.

– Почему?

– Долорес умерла от раны на шее, но, похоже, после побоев она находилась в предкоматозном состоянии. Ее жестоко избили. Она несколько раз ударилась головой, три ребра были сломаны, и если б ее не убила перерезанная сонная артерия, то речь шла бы о сильном внутреннем кровотечении, вызванном побоями.

– Господи… – прошептала Раис.

– Удалось ли вам определить время смерти? – спросила Ева.

– Временные рамки – с полуночи до двух.

– Значит, она была без сознания, когда ее доставили в святилище?

– Вот что мы и пытаемся выяснить. Но, видимо, так и есть: она была в полувегетативном состоянии.

Женщины обменялись напряженными взглядами.

– И это, к сожалению, еще не все… – сказал Ниедду.