— О, в этом я совершенно уверен, — хрипловато усмехнулся в ответ мой собеседник. — С таким заместителем я могу позволить себе отдыхать столько, сколько захочу.

— И все же, возвращаетесь, мы все успели по вам соскучиться, попросила я, принявшись одеваться, придерживая телефонную трубку у уха. — Подписывайте медицинские документы счастливой ручкой, чтобы выздороветь быстрее.

— Так и сделаю, — с улыбкой в голосе ответил Лазарев-старший. — Что же, мне пора прощаться с тобой, скоро начнутся процедуры. Но ты не забывай о моих словах, и поддержи Дениса, если ему это потребуется, ладно?

— Поддержу, конечно, можете не сомневаться, Станислав Викторович.

И на этом звонок оборвался, но, мне казалось, что начальник успел услышать мое обещание.

Машина уже ждала меня на улице, когда я вышла из подъезда. Оказавшись внутри, я поприветствовала Дениса и Семена, привычно управлявшего черным седаном.

Мои мысли занимал утренний разговор со старшим Лазаревым. Не было сомнений в том, что он любил сына и беспокоился о нем, и если кто-то и противился их общению, так это, наверное, сам Денис, который так и не сумел пережить и простить свои подростковые обиды.

А еще недоумевала, как в моей голове уживались мысли о том, что было бы неплохо, если бы в бюро вернулся Станислав Викторович, с которым работа была спокойной и размеренной, и чтобы Денис никуда не уходил. Разве такое вообще возможно? Может они все же могли бы как-нибудь помириться? Почему-то мне очень этого хотелось, несмотря на то что я понимала, что не имею никакого права вмешиваться в их отношения.

Лазарев-младший сегодня тоже был непривычно немногословен. Вместо разговоров он предпочел задумчиво смотреть в окно, и я тоже не стала заводить беседу первой.

Здание следственного комитета располагалось прямо напротив городской прокуратуры. Они смотрели друг на друга словно кирпичные братья-близнецы.

Комитет, следователи которого работали с более сложными и опасными делами, выгодно отличался от полиции свежим ремонтом, пластиковыми окнами, большой парковкой и просторными кабинетами с новой мебелью. Большинство его сотрудников были мужчинами, в то время как в полицейском следствии, наоборот, сразу бросалось в глаза преобладающее количество женщин.

Пока допрашивали вчерашнего организатора игорной деятельности, Лазарев попросил меня отфотографировать материалы другого своего дела, с которым знакомился после окончания по нему следствия. Для этого мне даже выделили отдельный стол, где я неторопливо фотографировала каждый лист, постепенно изучая детали пьяной драки, один из участников которой погиб.

Допросы свидетелей, проверка показаний на месте, очная ставка, экспертиза…

Я так увлеклась изучением документов, что почти не вслушивалась в монотонные голоса следователя, Лазарева и его подзащитного, пока за моей спиной не открылась дверь и влетевшая в кабинет неопрятная женщина в расстегнутом засаленном пальто неожиданно не накинулась на Дениса:

— О! И ты здесь, гад прилизанный! — патетично воскликнула она, невежливо тыча в адвоката пальцем. — Из-за тебя этот урод уйдет от ответственности! И где только денег на тебя наскреб!? Все вы как проститутки — где больше денег дадут, там и лижете!

Лазарев, который, на моей памяти никогда не лез за словом в карман, молчал, позволяя крикливой оппонентке выговориться. Он оставался равнодушен даже когда она стала крыть адвоката трехэтажным матом и проклинать его и всю его семью до пятого колена и женщина, наверное, не остановилась бы, если бы следователь не забрал у нее какие-то принесенные документы и не вытолкал за дверь.

Она продолжила шуметь уже в коридоре, выкрикивая что-то вроде «как вы все, сволочи, спите спокойно по ночам», а в кабинете, как ни в чем ни бывало продолжился допрос.

Лазарев вел себя спокойно, ни один мускул не дрогнул на его лице, словно не стали мы все только что свидетелями этого цирка одной актрисы. А я долго не могла собраться с мыслями и понять, что вообще произошло. Однако, спросить напрямую смогла лишь тогда, когда Семен вез нас обратно в бюро.

— Не хотите пообедать, Ева Сергеевна? — спросил Денис вместо ответа.

Я кивнула, потому что и правда успела проголодаться, и вскоре мы оказались за столиком ресторана на верхнем этаже соседней с нашим бюро, высотки.

Все вокруг казалось верхом эстетики и совершенства: облицованные деревом стены, тяжелые ткани портьер на панорамных окнах, накрахмаленные скатерти на круглых столах и сверкающая чистотой фарфоровая посуда. Это, пожалуй, напоминало бы свидание, если бы не разговоры, которые мы вели:

— Кем была эта женщина? — спросила я когда нам принесли заказанные салаты.