На следующий день, на проходной нас с Егором опять поджидал Штольц. Мы переглянулись.

— Может, случилось чего? — предположил я.

— Что-нибудь с тёщей, Штольц? — спросил Егор.

Штольц не ответил Егору. Он пришёл только ко мне; я это понял. Мне даже показалось, что его смущало присутствие Егора. Мы пошли пешком. Штольц начал болтать о пустяках. Потом, вдруг, припомнил какую-то глупую историю с Соломоном, посмеялся и, как бы к месту, вспомнил:

— Кстати, я его с утра встретил. Дедушка, ты что-то скрываешь от нас? Ваш визит в ресторан наделал много шума.

— Не слышал об этом.

— Твоя тётя Света произвела там фурор. Директор лично допрашивал Соломона о вашем банкете и о его знакомстве с тобой.

— Ну, во-первых: тётка не моя. Во-вторых: что значит «наделал много шума»? То, что тётка оставила на чай Соломону пятьдесят долларов?

— Про пятьдесят долларов он не говорил, — улыбнулся Штольц, — он только тётей Светой очень заинтересовался: кто такая, где живёт, где работает. Сказал, что после звонка из Москвы, директор весь ресторан на уши поставил. Звонили очень высокие люди.

— Штольц, я могу понять, что это впечатлило Соломона и всё их заведение общепита, но не могу понять, как это касается тебя.

Штольц не ответил. Он протянул нам пачку сигарет, и мы втроём закурили.

— Штольц, а ты теперь у Соломона на посылках? — спросил Егор. — Этот «Винстон» у тебя не от Соломона случайно? За какие заслуги?

И в самом деле, Штольц всегда курил «Золотое руно», которое ему доставал его отец. Егор правильно связал происхождение «Винстона» с разговором Штольца и Соломона. Штольца вопрос не смутил, но обидел:

— Егор, ты, правда, считаешь, что я могу иметь общие дела с Соломоном за пачку сигарет?

— А что тебя так возмутило, Штольц? Последнее время все твои разговоры идут в стиле Соломона, как под копирку. Только о связях, бабках и барахле. Разве не так?

Штольц не стал возражать и оправдываться. Дальше мы пошли молча. У Егоркиного дома мы с ним простились. Штольц жил через три дома, но он не завернул к себе, а продолжил идти рядом. Сказал, что ему нужно по делам в мою сторону. Я понял, что ему надо поговорить со мной.

— В последнее время Егор какой-то нервный, — начал Штольц.

— Не замечал, — сухо ответил я.

— Волнуется перед свадьбой, — с глупым смешком продолжил Штольц.

— Не тяни вола, Штольц, — сказал я, — чего хотел?

— Как у тебя дела с Верой? — вдруг спросил Штольц.

— Только не это, Штольц! Из всего многообразия вопросов, что ты мне мог задать, ты выбрал самый тупой?

— А что не так?

— А то, что у меня с Верой нет никаких дел, мы просто живём пока. Представь себе, между мужчиной и женщиной деловые отношения не обязательны. Спросил бы о чём-нибудь значительном, монументальном. Я бы мог тебе рассказать о чём-нибудь вечном: о Боге, о Вселенной, о Времени. Я мог бы рассказать тебе куда уходит детство, в какие города. Да лучше бы ты спросил меня, где пропавшая библиотека Ивана Грозного, я бы не стал от тебя это скрывать.

— И что бы ты ответил?

— Я не брал.

— Всё понятно. Вы с Егоркой взрослеть не собираетесь, — вздохнул Штольц.

— Я и рад бы не взрослеть, но, к сожалению, это неизбежный физиологический процесс. Мы против природы не бунтуем. А по-твоему, как мы должны взрослеть?

— Прежде всего, заниматься взрослыми делами, — заявил Штольц.

— Суетиться с дико озабоченным видом, как все чудилы, которые нахрен никому не нужны? Изображать значительную и активную фигуру?

— Почему изображать? Надо стать действительно кем-то значительным и незаурядным. Разве это не достойная цель? — недоумевал Штольц. — Вы с Егором не хотите понять, что начинается другая жизнь.

Меня начинало подташнивать от поучительной интонации, с какой Штольц преподносил мне свои затасканные жизненные штампы. Я решил не щадить его самолюбия.

— Штольц! Значительным и достойным ты можешь стать уже тогда, когда перестанешь разуваться перед ковриком Ленкиной мамы.

К моему удивлению, Штольц не обиделся. Он самодовольно усмехнулся и сказал:

— Мелкие вещи. Через полгода максимум. Сам увидишь.

Вечером я узнал от Веры, что тётей Светой очень интересовалась Ленка. Вера догадалась, что действовала она по заданию Штольца. Я рассказал Вере, что Штольц пытался допросить и меня. Какое-то странное любопытство проявлял Штольц к Светлане Алексеевне. Мне было интересно, что об этом думает Вера.

— Юра нацелен стать деловым человеком. Сейчас он действует в рамках своих представлений о деловитости. Тётя Света, для него, человек со связями. Причем, с такими связями, что знакомство с нею поможет перепрыгнуть Штольцу сразу несколько обязательных ступенек на лестнице к карьерному успеху, — ответила Вера и улыбнулась. — Я думаю, он скоро попросит её московский телефон или напросится на встречу с ней.

— На этой карьерной лестнице, почти на каждой ступеньке, кто-то умер по дороге, кто-то помочился, кто-то испражнился, кто-то наблевал. Я опасаюсь за Штольца, как он там будет перепрыгивать.