Мне пришла в голову идея, как избавиться от непрошенных собутыльниц. Я решил использовать сведения, полученные от Егорки. Об их уговоре с подругами о досвадебном сухом законе. То, что мне известно об этом позорном пари, ни Катя, ни Лена не знали.

— Вер, а у меня совершенно из головы выскочило, что сегодня такой праздник. Молодец, что не забыла. Мне, правда, Евгений о чём-то таком намекал, а я его не понял. Теперь понятно для чего они с Юриком у Комсомольского (винный магазин) встретились. Уж, наверное, не просто так.

Я ни слова не сказал, что мои друзья собирались выпить. Это было бы неправдой. Но мои слова, девчонки восприняли так, как я хотел. Первой напряглась Катя. Лена сидела спокойно. Она не всегда понимала не только намёки, но и сказанное открытым текстом. Она обычно ориентировалась на реакцию Кати. Посмотрев на подругу, Лена тоже напряглась. Очевидно, желание Кати и Лены уличить моих друзей в нарушении договора, было столь велико, что они даже не задали мне никаких уточняющих вопросов. Кроме одного.

— Где они? — в один голос вскрикнули Катя и Лена.

— Да откуда же я могу знать. Они какие-то странные сегодня: как будто за ними кто-то следит. Чего-то они мне не договаривают. Не нравится мне эта их конспирация. Вы не знаете, что с ними происходит?

Подруги не ответили. Они выскочили из-за стола и кинулись одеваться, приговаривая сквозь зубы: «Ну, сейчас они огребут!», «Попалась Золотая Рыбка!», «Вот и дождались!». Они наскоро попрощались и вылетели вон. Я спустился с девчонками на первый этаж и с удовольствием закрыл за ними дверь на крючок.

Я вернулся в комнату. Вера была очень удивлена поведением подруг, но догадалась, что я в этом как-то замешан. Мне пришлось рассказать ей про их антиалкогольный запрет, нарушение которого подруги торопились зафиксировать, про три желания. То, что я пустил их по ложному следу, я объяснил Вере, как наказание для Кати и Лены. Я сказал, что это моя маленькая месть за друзей. Не мог же я признаться, что придумал всё это только потому, что мне жалко хорошего вина.

Я налил нам вина. На этот раз по полной. Я сел рядом с Верой на диван. Она всё так же странно улыбалась. То ли ласково, то ли виновато. Я подумал, что, скорее всего, она ждёт приезда отца. И теперь мнётся, не зная, как мне деликатней сообщить об этом. А я бы спокойно отнёсся к тому, что мне придётся вернуться жить к родителям.

— Ну, давай, Вера, выкладывай, что там у тебя. Что за таинственные улыбки. Написала весеннему Деду Морозу, и он ответил? Поделишься радостью?

— Хорошо, — Вера набрала воздуха в грудь, замерла и, после паузы, выдохнула: — Сначала выпьем за весну.

Мы чокнулись и выпили.

— Не тяни, рассказывай.

Я начинал подозревать нехорошее. Посерьёзнее, чем приезд отца. Да и чего можно было ожидать от её игривого настроения. Конечно, решила отречься от родной тётки, от её предложения вернуться в Москву. Сейчас объявит о решении остаться во Владимире, чтобы осчастливить меня. Я боялся, что Катя и Лена уже науськали её и она ждёт от меня подобие «помолвки».

— Хорошо, — Вера продолжала странно улыбаться. — Я сегодня весь день думала, как тебе это сказать… подбирала слова, но всё равно не получается. Это, кажется, просто, а с другой стороны непросто. Можно было и не говорить тебе, но я считаю, что ты должен знать… Дай мне руку…

Она взяла мою руку и притянула к себе. Получилось так, что моя ладонь оказалась прижатой к её животу. Я похолодел и перестал дышать: «Всё, приехали. Она беременна. Сейчас объявит, что у неё будет ребёнок». Да, именно так я подумал. Что ребёнок будет «у неё», а не «у нас».

— Я тебя, кажется, люблю, — тихо сказала она.

Я подождал, не будет ли чего про беременность. Дыхание не сразу вернулось ко мне. Я начал жадно глотать воздух, закашлялся и не мог произнести ни слова. Особенно из тех, что крутились, на тот момент, в голове.

— Это всё? — сумел прошипеть я.

— Да-а, — Вера весело взглянула на меня.

— Вера! — крикнул я, схватил со стола бутылку и сделал затяжной глоток. — Я тебя сейчас убивать буду за такие шутки.

— А я не шутила.

— Тем более. Знаешь, что сейчас со мной было? Обширный микроинфаркт, как минимум. Хорошо ещё в аптеку не пришлось бежать, — итальянец выручил.

Я поставил бутылку вина на стол, схватил Веру за плечи и повалил на диван. Она смеялась. Я прорычал ей на ухо:

— Пощады не будет.

— А ты что подумал?

— Самое страшное, Вер, — на ходу сочинял я. — Вдруг, какой-нибудь заезжий восточный принц, проезжая по Нариманова на белом слоне увидел тебя и сошёл с ума. А по-другому и быть не может. И ты теперь собираешься покинуть нас. Станешь принцессой, и в роскоши и славе забудешь своих бедных друзей.