Я поднялся домой, и в дневнике появилась вторая запись:

«Двадцать кругов по стадиону. У Юрки будет машина без шофёра. Он уже сейчас готовится стать человеком из будущего».

На следующий день запись в дневнике стала короче:

«Опять двадцать кругов по стадиону».

Прошла неделя. Дневниковые записи разнообразием не отличались. Те же двадцать кругов. На большее меня не хватало. Ноги становились ватными, перед глазами всё расплывалось…

— Ну как? — спросила мама. — Не надоел ещё велосипед? У тебя увлечения меняются каждый месяц.

— Так ещё только неделя прошла, — сказал папа. — Вот в июне посмотрим. Может, я начну кататься, когда велосипед станет ненужным.

В дневнике после сообщения об очередных двадцати кругах появились фразы, что мне нельзя сдаваться до конца лета. И надо к августу научиться проезжать пятьдесят кругов.

— Ну что, чемпион? — спросил Юрка через две недели.

— Тридцать кругов, — гордо сказал я.

— А смысл?

— Надо пятьдесят.

— Кому надо?

— Мне.

— Зачем?

Я задумался.

— Не мой вид спорта, — сказал Юрка. — Крутить педали — такое ума не прибавит.

— А что прибавит?

— Футбол, например. Там думать надо — отдать пас или самому к воротам пробиваться. А тут — крути и крути. Как белка в колесе. Думать не надо. Головы велосипедистам вообще можно отрезать — ничего у них не изменится.

Юрка старше меня на год, а кажется, что на целых пять. Если он не хочет что-то делать, то всегда обоснует.

К августу я дошёл до сорока кругов. Это был мой предел. Я, конечно, мог и больше, но со скоростью черепахи. А это не считалось. В дневнике короткая запись:

«Что делать дальше?»

Я начал пропускать свои тренировки. То дождь, который раньше не мешал. То голова болит, на что я вообще не обращал внимания. Юрка это заметил.

— Причём тут дождь, — сказал он. — Тебе просто не хочется — это уже уважительная причина. Ты соревнуешься сам с собой — это скучно. Надо вызвать кого-то на соревнование.

Тут как раз вернулся с дачи мой одноклассник Валерка.

— Давай тренироваться на стадионе. У тебя же велик есть?

— А смысл? — спросил Валерка.

«Все ищут смысл, а его нет», — написал я в дневнике.

Через три дня новая запись: «А смысла и правда нет».

Ещё через неделю:

«Папа отнёс велосипед в гараж».

И, наконец, 31-го августа:

«Завтра в школу. Закончилось велосипедное лето».

Валеркина пенсия

Урок математики. Николай Иванович у доски рассказывает что-то о разложении многочленов.

— Раскладывая многочлен, вы упрощаете себе жизнь, — говорит он. — Смотрите, как красиво получается. Сразу понятно, что можно сделать с этим многочленом.

Валерка клюёт носом. Я боюсь, что он заснёт, и толкаю его в бок.

— Не спи, замёрзнешь!

Валерка трясёт головой, трёт глаза, поворачивается ко мне.

— Тут про что говорят?

— Какая будет красивая жизнь, если разложить многочлен.

— Не красивая, а простая, — подсказывает Тамара, сидящая сзади нас.

— Простая и красивая жизнь начнётся, когда мы школу закончим, — говорит Валерка.

— Тогда на работу ходить придётся.

Валерка задумался. Николай Иванович продолжает рисовать формулы. Я пытаюсь в тетради повторить то, что вижу на доске. Валерка заглядывает в мои записи.

— Не то ты пишешь, — говорит он, — и не о том думаешь.

— А о чём надо думать?

— О том, как хорошо на пенсии. Представь: утром проснулся, позавтракал и целый день свободен. Хочешь — на рыбалку иди. Хочешь — кино смотри. Вот это красивая и простая жизнь.

— Ты сначала доживи до пенсии.

Валерка открывает тетрадь на чистой странице и начинает писать какие-то цифры. Совсем не те, что пишет Николай Иванович. Наконец он подводит итог и показывает результат вычислений.

— Смотри, больше 18-ти тысяч получилось.

— 18 тысяч чего?

— Осталось дней до пенсии.

Николай Иванович замечает нашу беседу, подходит, берёт Валеркину тетрадь.

— Это что за расчёты?

— Сколько дней мне до пенсии осталось, — объясняет Валерка.

Николай Иванович качает головой.

— Пятое июля — это твой день рождения?

— Ну да.

— Ошибок много. В январе 31 день. И ты не учитывал високосные года.

Возвращает тетрадь Валерке. Тот вздыхает: