– Мне не нужна сказка, в которой не будет тебя, – наконец я нашла в себе силы признаться ему вслух. Пусть это звучало слишком откровенно, но мне все равно, потому что я хотела говорить только правду. – Ты прав, мы сломанные и в трещинах… мы не такие, как все. Но, Ригель, может, мы раскололись на части, чтобы сложиться заново и стать счастливыми?

Никто не знал моих демонов лучше, чем он. Никто не знал о моих шрамах, травмах и страхах лучше, чем он. И я тоже научилась видеть его, как никто другой, потому что наши сердца говорили на одном языке. Возможно, именно поэтому мы так крепко связаны. А может, правда и то, что по природе своей мы склонны разрушать все, к чему ни прикоснемся. Но в этом разрушительном стремлении есть то, что делает нас самими собой.

Ужас и удивление. Озноб и спасение.

Мы буйство нот пронзительной и неземной мелодии.

Наши судьбы уже давно переплелись, как нити в ткани, как слова в тексте. А мне потребовалось так много времени, чтобы это понять.

Я подошла к нему. Его радужки сверкали так, как будто все небо было в этой комнате. Он внимательно следил за каждым моим движением и стоял неподвижно, будто на месте его удерживало мое признание.

Не отводя взгляда, я коснулась его руки. Пальцы напряглись, словно он вот-вот собирался меня оттолкнуть, но я нежно обхватила его ладонь и медленно поднесла ее к своей щеке. Ригель стиснул зубы, на его скулах заходили желваки. Его прикосновение согревало душу. Я вздохнула, мои слезы упали ему на пальцы. Он как будто еще не разрешил себе коснуться меня. Ригель смотрел так, словно я была чем-то безмерно хрупким, что в любой момент могло раскрошиться от его прикосновения.

– Когда-то ты боялась меня, – прошептал он.

– Да, когда еще не научилась тебя видеть. – Слезы катились по моим щекам, и я вспомнила момент, когда все разрушила. – Прости, – выдохнула я, – Ригель, прости!

Мы как будто впервые смотрели друг на друга.

Затем, о чудо, его пальцы на моей щеке стали мягкими. Ригель провел ладонью по моему лицу, большим пальцем коснулся уголка моих губ, словно проверяя, настоящие ли они, да и вообще, я ли стою перед ним в гостиной посреди ночи.

– Ника, я не птичка и не букашка, – грустно сказал он. – Ты не сможешь меня исцелить.

– Я не собираюсь этого делать, – прошептала я.

Он оставил во мне розы, оставил лепестки и следы звезд там, где раньше была потрескавшаяся сухая земля. И я оставила в нем что-то. Мы обменялись этими дарами очень давно, без слов, скрытые друг от друга тенями наших недостатков.

Ригель был волком – и ладно, и пусть, и хорошо.

– Ты нужен мне такой, какой ты есть. Я дала тебе обещание, и оно в силе. Я не оставлю тебя в покое, Ригель. Позволь мне, разреши мне остаться с тобой.

«Останься со мной, – молило мое сердце, – останься со мной, пожалуйста, даже если я боюсь, даже если не знаю, что с нами будет. Останься, даже если у нас с тобой все сложится не очень хорошо, потому что для всех есть сказки, но не для волков и бабочек. Останься со мной, пожалуйста, и если мы разобьемся вместе, то значит, что с этим миром что-то не так, а не с нами. Мне не страшно разбиться».

Я медленно поцеловала его руку и почувствовала, как напряглись его мышцы. Ригель порывисто вдохнул воздух и задержал выдох – казалось, его грудь вот-вот разорвется.

Я хотела от него всего: укусов, ошибок, хаоса и нежности. Мне нужна его хрупкость. Я хотела заглянуть в его душу. Мне нужно его непокорное сердце и весь он, потерявший надежду на счастливую сказку, тот, кого когда-то бросили одного под звездным небом.

Я наклонилась вперед, и Ригель перестал дышать. Я сильнее прижала его руку к своей щеке и встала на цыпочки. Затем закрыла глаза и нежно коснулась его губ, мягких, как бархат. Я отстранилась, и долгое мгновение он оставался неподвижен.

А потом Ригель запустил пальцы в мои волосы и наклонился ко мне. Казалось, он задыхался, его глаза смотрели на меня так, словно я только что сделала то, чего он ожидал от меня меньше всего. Я боялась, что Ригель оттолкнет меня, но он притянул меня к себе и его губы впились в мои.

Моя исцарапанная звездная вселенная взорвалась, а сердце сжалось от волнения. Я обхватила Ригеля нетвердыми руками, подчинившись его властному порыву. Сердцебиение участилось, дыхание сбилось, в этот момент все мое существо беззвучно выкрикивало его имя.

Ригель целовал меня, целовал так, словно мир вот-вот рухнет, будто в этом поцелуе смысл его жизни, единственная причина дышать. Его пальцы дрожали в моих волосах, опускались на плечи, на шею, касались меня и сжимали так, будто я могла исчезнуть в любой момент. Я стиснула его запястья, чтобы он понял, что я больше никогда не уйду. И, сколько бы мир ни кричал «нет», мы принадлежим друг другу до последнего вздоха.

Я прикасалась к нему робко и неуверенно. Невинность моих прикосновений, казалось, сводила его с ума. Ригель шумно вздохнул, провел руками по моим бедрам, всколыхнув подол платья, и снова прижал меня к себе. Его горячий нетерпеливый рот снова нашел мои губы. Я чувствовала его на губах, на языке, и каждый поцелуй был укусом, каждый поцелуй вызывал мурашки в животе.