Он едва при мне коньки не отбрасывает.

– Кем это он решенный?! Кем решенный, я спрашиваю?! Я своего позволения не давал!

– Да никто вас и не спрашивает. И, уж поверь, никогда не спросит. Остынь, – последнее сквозь зубы цежу.

– Юния никогда не согласится, – выдавая невнятный бред, озаряет темницу Одувана шальной улыбкой. – Моя дочь не согласится, слышишь? За убийцу своей бабушки и того, кто чуть всю семью не угробил, в жизни не пойдет! Не мечтай!

В ярость от такого заявления прихожу, но тщательно это скрываю. Надвинувшись, зло стискиваю зубы и замираю.

– Ты, отец, на меня кончину своей звезданутой бабки не вешай, лады? – выдыхаю приглушенно. – Лично я ей слова сказать не успел. А уж тем более сделать. Кроме того, я, безусловно, на хуй, не мечтал, чтобы дата ее смерти сопрягалась с нашим с Ю первым разом. Так что заканчивай этот бред нести. И других незамутненных курсани. Потому как, если я хоть раз услышу, что запрягаете что-то подобное Юнии, реально головы полетят.

Филатов багровеет и несколько раз клацает зубами.

Это, честно сказать, вызывает беспокойство. Отдаленно я понимаю его отцовское беспокойство и, конечно же, не хочу, чтобы он откинулся из-за моих слов. Но и стоять обтекать – тоже не мое. Предпочитаю обозначить позиции на старте. С семьей Юнии вообще все карты готов открыть.

– Моя дочь… Моя девочка… – блеет, выдувая пузырьки слюны. Глаза слезятся – удивительно, что не проливается влага. – Никогда твоей не будет!

– Она уже моя, – спокойно отражаю я.

Еще какое-то время напряженный зрительный контакт выдерживаю. Когда понимаю, что лишил будущего тестя дара речи, иду на выход.

Тут-то Филатов и оживает.

– Думаешь, если твоя семья владеет половиной города, все купить можно?! Моя дочь не продается!

Медленно оборачиваюсь. Фальшиво улыбаюсь.

– С половиной города – это ты, конечно, загнул, Николаич. Я не настолько крут. Но тебе лично так и так ни хрена не обломится. Потому что впервые согласен: Ю не продается, а я не покупаю.

Вылетаю из квартиры. Пока сбегаю вниз, звоню Юнии.

Она, мать вашу, сбрасывает.

Заскакивая в тачку, пишу сообщение. Я с ней, сука, уже столько их настрочил, сколько за всю пятилетку не выдал.

Ян Нечаев: Я понял, ты прям, пиздец, труднодоступная. Что дальше? Сколько сможешь от меня прятаться? Ночевать где собираешься? Если что, адрес Поверина я знаю. И остаться тебе там не позволю! Кончай детский сад, Ю.

Читает, но не отвечает.

Осквернив пространство салона самыми, блядь, загогулистыми матами, трескаю ребром ладони по рулю.

Ян Нечаев: Я обладаю охуенным терпением, Зай. Но даже у него есть лимит. Объявись, мать твою, чтобы я увидел, что ты жива-здорова.

Едва карандаш рядом с аватаркой прекрасной Юнии Филатовой приходит в движение, сердце биться прекращает.

Это клиническая смерть?

С трудом запускаю. Но и так тарабанит оно через раз.

Растирая ладонью лицо, надсадно перевожу дыхание.

Юния Филатова: Я приеду к вам в гараж, но не одна. Егор что-то написал Агнии, и она... Буквально с ума сошла! Хочет ехать к нему, не могу ее остановить. Прости. Мы у Мадины, но сестра уже вызывает такси. Может, ты вмешаешься со своей стороны?

Су-у-ука…

Я вмешаюсь. Я, блядь, так вмешаюсь, что всем плохо будет.

Ян Нечаев: Уже выдвигаюсь в сторону дома. Разрулим.

Раунд. Сам себе эту отмашку даю, прежде чем завести мотор.

Пока еду, противоречивые эмоции раздирают. И рад, что поиски закончились. И киплю от злости, что вышла из сумрака только из-за сестры. И, сука, горю эйфорией, что увижу Ее.

Разораться с порога не получается. Застаю Егорыча и Илюху за разговором, который на базе семейных ценностей не имею права срывать.

– У меня проблема. С Эмилией Ломоносовой, – упоминает мелкий соседскую девчонку. Молча обмениваемся рукопожатиями. Присаживаюсь на диван напротив. – Эм-м… – настраивается заново. – Тут, короче, на днях неудобная ситуация произошла. Она нарисовалась в компании, в которой был я. Ну и чисто случайно я ее выгулял в обход остальных.

– Ну ты и баран, – сходу ругает малого Илья. – В курсах же, что она тебя с сопливых лет любит. Куда лезешь? Хорошая девчонка. Зачем зря голову морочишь?

– Эм-м… – краснеет Егор. – Сам не знаю, так получилось. Но проблема не в этом.

– А в чем, блядь?

– Ну туда-сюда… Она полезла ко мне в машине… И…

Я приподнимаю бровь.

– И? – Илюха подгоняет.

Егор указывает большим пальцем себе на рот и, втягивая щеки, имитирует характерное сосательное движение. Прикрываю веки, до того как он озвучивает:

– Эмилия мне отсосала.

– Ты дебил?! – горланит Илья возмущенно.

– Я не смог ее остановить.

– Дебилище! А еще трепло голимое! Кто о таком, блядь, рассказывает?