Обе Марисы пылали отвращением друг к другу, каждая следила внимательно за соперницей — мало ли чего учудит другая. Мариса — дочь храброй хранительницы и бравого воина набралась храбрости и сказала:

— Если ты убьешь другого бога, то можно пропустить пункт с милосердием.

Мариса-бандитка недоверчиво вздернула бровь.

— Я обеспечу тебя и оружием, и богом, но взамен моя жизнь останется неприкосновенной. Мне и проклятая Асирам не нужна!

— Звучит слишком сладенько.

— Другого способа нет. Тебе не стать богиней с таким паршивым сердцем, а место Асирам может занять еще какая-нибудь воспитанница Акторита.

Разбойница размышляла, она то глядела на Марису, то полуразвалившийся потолок, терла нос и губы, не решалась, страшно довериться девчонке, которая еще недавно тоже хотела стать Асирам.

— Поступим так. Мы с тобой делим на двоих одни оковы, твоя жизнь неприкосновенна, как только получу артефакт и бога, ты свободна. При любой следующей встрече пощады не жди. За ложь — умрешь, я даже раздумывать не стану.

— По рукам!

Муську другие демоны не очень любили — душ он не приносил, но после его выполненных заказов поток обращений колдунов и простолюдинов увеличивался. Но кот не грустил, выполнял свою работу и жил только в удовольствие. Демон хорошо помнил тот день, когда одна молодая, но амбициозная чародейка вызвала его расследовать глупейшее сельское происшествие. Муська взялся за него ради интереса. И до чего ж ему понравилось с ней общаться: никакого страха, брезгливости, отвращения. Как будто он — Муська — нормальный.

А потом все закрутилось, свержение Нархаль, спасение Пётки, освобождение от Хозяина, Мариса. Последняя ему не нравилась, но привязанность к Енине и Акториту не позволила демону оставить без помощи бездарную девчонку. Как только они распрощались, Муська тут же переместился в первое измерение, но Енины в нем не почуял. Неужели, померла? А вот Котт жив и совсем недалеко от Урфрига. Демон переместился к королю.

Котт выглядел встревоженным и растерянным, рявкал на своих гиров и раздавая указания.

— Ваше Величество, — обозначил себя Муська.

— Демон, — в карих глазах короля блеснула надежда. — Енина пропала! Помоги!

— Я ее среди живых не чувствую.

Котт сжал кулаки. Желваки вздулись на лице.

— Мы не сошлись в одном решении, я настоял на своем, а она…

Муська выжидательно смотрел на короля.

— Она ушла проветриться. Я виноват, не уследил, она ведь… ведь она друг.

— Твоя дочь нуждается в помощи, Енина должна снять щит, Марисе нужно вернуться.

— Она жива? Здорова?

— Пока да, но пока мы тут разглагольствуем, может произойти что угодно. Акторит тоже пропал, она сейчас совершенно одна.

— И ты бросил ее?

Котт схватился за голову, не понимая, что делать ведь его вмешательство ничем не поможет.

— Нужно найти чародейку, она поможет снять щит с измерения, и Мариса вернется. То, что задумал Акторит, не вышло, девчонку надо забирать оттуда.

— Енина ушла туда, думаю, я смогу найти след. Ерган, доставь войско в Урфриг, я отправляюсь на поиски верховной чародейки. Помоги своей королеве во всем.

— Я передам, что вы живы.

— Не нужно, она и так знает. Идем, демон.

Следы Енины было сложно увидеть, ее шаги почти невесомы, но примятые лопухи и папоротники помогли сориентироваться в направлении.

— Вот у этой березы она остановилась, — король снял с ветви клок рыжих волос. — Смотри, демон, тут есть еще следы, от каблуков. К ней пришла женщина.

— Посмел бы отметить, что это была не просто женщина, а богиня.

— Я не вижу следов битвы, — сбился с толка Котт.

— Потому что ее не было, они ушли вместе.

Лапкой Муська указал в сторону леса, над которым сгустилась темнота.

— Не струсишь, король?

Котт не ответил, обнажил меч и двинулся во мрак. Муська распушился и отправился следом.

Енина понимала, что ее зад мерзнет на холодной каменистой поверхности. Глаза передавали ей нечеткий сигнал о том, что находится она в серой, влажной пещере. Дурман сковал голову, невероятная злость витала в сердце. Хочется убить первого, кого увидит. А вот и он — первый попавшийся. Черноволосый долговязый юноша сидит напротив нее, безвольно сложив руки на согнутых коленях. Она знает его и хочет убить.