Шрифт:
Она даже представить себе не могла, что за таблетку ей сунул сумасшедший эрлинец. Наверняка отраву, а нож так, для отвлечения внимания. Потому что у него нет причин оставлять ее в живых. Она никому не нужна. Всего лишь песчинка в бескрайнем космосе, настолько неважная, что и смертельной таблетки для нее много. Просто бы выкинули со станции, да и забыли бы навеки. Никто не вспомнит об Алине, ни как о хорошем человеке, ни как о великом. Время все сотрет, даже лиинскую память.
— Раскуси, — чуть громче и настойчивее произнес Ма-Сои.
Алина, безропотно повинуясь приказу убийцы, раскусила круглую таблетку и по языку разлилась чуть сладковатая, тягучая жидкость, обволакивая рот, словно густой кисель. Надо же, такая маленькая таблетка и так много жидкости в ней. Запросто можно захлебнуться.
Как в бескрайнем, волнующемся океане.
И на горизонте уже приближается черная туча, прям как та, что была на безымянной планете. Океан почернел, в ожидании бури, волны становились все выше и выше, пока не поглотили Алину в пучину, утягивая на самое дно.
В черной воде все перемешалось — миллиарды пузырьков, кружась в зловещем танце, превращались в разноцветные планеты, то разрастаясь до размера волны, то лопаясь, будто взрывались, и выбрасывая в воду миллионы новых пузырьков. Другие пузырьки кружились вокруг Алины и она отчетливо слышала писклявый смех бесконечного множества голосов. Зачем они смеются над ней? Что вообще смешного может быть в бушующем океане? Что, радуются, что смогли утащить на дно очередную жертву?
Чем глубже падала Алина, тем чернее становилась вода. Пузырьки почти исчезли, их смех остался где-то вдалеке, как и буря на поверхности, а ему на смену пришла звенящая тишина. Такая, что закладывало уши.
Девушке казалось, что она снова на родной планете, сейчас морозная зима и она спит на даче, укрываясь теплым одеялом. Крупные снежинки падают за окном, приглушая все звуки. А вокруг, на много километров, ни единой живой души, даже ветер не решается нарушить ее сон. Даже собаки, чей лай обычно доносился из соседнего поселка, боялись открыть пасть. Все замерло в морозном мире до весны и только сладкий сон землянки продолжал жить, подчиняясь неведомым законам.
В этом сне ее целиком поглощали яркие летние краски, заставляя искренне смеяться и радоваться солнцу. Она кружилась в танце с безликим мужчиной, собирала полевые цветы, отгоняя любопытных пчел и подставляла лицо горячим лучам, наслаждаясь каждым мгновением.
Откуда-то из другого мира до нее доносились обрывки фраз, смех других людей и всеобъемлющая любовь, исходящая от каждого звука, движения или предмета. Эта любовь накрывала с головой, заставляла сердце выпрыгивать из груди и взлетать к небесам, где ее обнимали мягкие облака.
***
— Ну наконец-то! Думал, уже не проснешься.
Ма-Сои с ухмылкой смотрел на удивленную землянку, которая никак не могла сообразить, где находится. Вроде только что были зеленые поля и мягкие облака, а тут опять рожа эрлинца, да еще и какая-то через чур довольная.
— Что происходит? — хрип вырвался из пересохшего горла.
Ма-Сои сдвинул брови, изображая обиженное лицо и наигранно произнес:
— Как что? Ты совсем ничего не помнишь, землянка? Я же тебе доказывал, что являюсь самым настоящим мужчиной, а не женщиной, о чем ты вопила на весь Туол!
— Ты о чем? Какой мужчина?
— Самый обыкновенный. И не говори, что тебе не понравилось. Ты так громко стонала, что на Лиине было слышно.
В полном смятении Алина подскочила на жестком медицинском столе и испуганно осмотрелась по сторонам. Маленький медицинский отсек с молчаливым роботом в углу. Привычные серые стены, приборчики разных форм и размеров. Сколько раз она уже видела подобную картину после пробуждения? Должно быть, никто из Альянса не посещал медицинские учреждения так часто, как это делала Алина.
— Я не помню, чтобы стонала. — в оправдание ответила девушка. — Мне снился какой-то бесконечный сон про океан и мою планету.
— Не сон, а галлюцинации. Ты уж прости, землянка, но это был единственный способ заставить тебя умереть.
— Зачем мне умирать? — ошарашено спросила Алина. — Ты что, убил меня?
Ма-Сои разочарованно вздохнул:
— Земляне и правда очень глупые. Нет, конечно! Если бы убил, то сейчас не разговаривал с тобой.
— Ничего не понимаю. А при чем тут какие-то доказательства мужественности?
Эрлинец усмехнулся и направился к выходу. Разговаривать с землянином после порции отменных галлюцинаций, а уж тем более пытаться что-то объяснить, совершенно бесполезная затея.
— Приходи в себя, я буду в атоке.
Алина еще добрые полчаса сидела в полной прострации, пытаясь собрать разорванное на части сознание и понять смысл слов Ма-Сои. В голове все перемешалось и уже казалось, что не облака обнимали ее, а объятия эрлинца. И всепоглощающее чувство любви было и не любовью, а удовольствием от физической близости.