— Ты тоже знаешь. — Анна смотрела в пол. Все предупреждения, все угрозы тут же всплыли в памяти, мешали говорить, но она всё же смогла: — Ариес Роуэл.

— Что? — Филипп вздрогнул. — Ты?.. Мы столько месяцев пытались выяснить, кто он, а ты… Почему ты говоришь об этом только сейчас?!

Анна замотала головой, отгоняя от себя мысли, вопросы и чувство вины.

— А что бы ты сделал, Фил? Его не мог выследить Альянс! Я знаю его имя не дольше, чем ты. Кому бы я ни сказала о нём — никто не поверит, потому что кто я, а кто он.

— Почему ты не сказала мне?! Разве я бы не поверил?

— Какая разница! Кем бы он ни был, он в любом случае не отстанет. Он поставил ультиматум, он дал мне год, и…

— И он почти…

Анна прикрыла глаза. Ни один из них не мог сказать это вслух.

Филипп обошёл разделявшую их постель, провёл ладонью по щеке Анны и взял её за руки.

— Я защищу тебя, — спокойно проговорил он, полный уверенности. — Я сделаю всё, чтобы этот человек никогда не добрался до нас и до Пироса. Мы работаем над этим, и теперь, зная имя, мы сможем это сделать…

— Не сможете! — выкрикнула Анна. — Он дурит всех! Министров, королей, весь Альянс и Совет. Он настолько сильный, ты не представляешь… Я пыталась победить, но не смогла. Это не воины Райдоса, Фил. Он сильнее всех, кого я когда-либо знала. Он сильнее меня, Фил! И единственный человек, который мог бы что-то сделать, — она выдохнула, — ему всё равно. Он не пошевелит и пальцем. И пока это так, в опасности все!

Голос дрожал. Она заламывала руки, постоянно отворачивалась, и ей было противно от самой себя. Как же жалко она звучала. Жалко и трусливо! Но давя отвращение, Анна подняла голову и, глядя Филиппу в глаза, выдохнула:

— Фил, давай убежим. Пожалуйста. Я люблю тебя. Я не хочу видеть, как он тебя убьёт.

Лицо Филиппа будто застыло, но глаза бегали, и в них отражалось всё: и смятение, и непонимание, и даже злость.

— Я не буду убегать и прятаться, — отчеканил он. — Что бы ни происходило. И ты знаешь это.

Анна вздрогнула от его взгляда. Она могла поклясться, что видела его однажды. Тогда, на крыше в сгоревшей деревне, когда Филипп был в ярости, и ни один военный не посмел той ярости перечить.

— Ты не понимаешь! — воскликнула Анна.

— Нет, это ты не понимаешь. Я не могу просто взять и сбежать. У меня есть обязательства перед всем, что ты видишь вокруг! — Филипп махнул рукой. — Это моё королевство. Его защита — моя обязанность. Тем более от таких людей, как этот Роуэл.

— Какая, к чёрту, обязанность, если она тебя убьёт?!

— Я сражался на войне, Анна, где меня много раз пытались убить. Ты и твои друзья в том числе. И если нужно, я снова встану в первых рядах, и ни ты, ни отец мне не помешаете.

— Я спасла тебя там, — с обидой сказала Анна. — И я пытаюсь сделать это ещё раз! Филипп, ты не понимаешь, насколько он опасен. Ты не видел, что он может сделать!

— Даже если он может убивать по щелчку пальцев, Анна, я не буду убегать.

С этими словами он будто успокоился. Плечи опустились, лицо перестало выражать холодную ярость. Филипп выпрямился, вдохнул, выдохнул и произнёс тихо, опасаясь смотреть ей в глаза:

— Я расставил приоритеты. Наверно, тебе тоже стоит.

Анна вскинула голову и посмотрела на него так, будто это был самый нечестный удар из всех, на какие он был способен. И Филипп этого взгляда не вынес: ушёл, закрывая за собой дверь, разве что не хлопнул ею. Прислонился спиной к холодной стене и стоял рядом, слушая истеричные проклятия в свой адрес, и грохот, и дребезг, и безнадёжную тишину. И только когда Родерт, бледный и с глазами навыкате, напомнил ему про собрание, Филипп ушёл совсем. Опустив плечи, повесив голову, засунув руки в карманы, полный мыслей о том, что кто-то из них сейчас совершает огромную ошибку.

Анна сидела у трюмо. Зеркало в одной из створок было полностью разбито, осколки рассыпались по столику, упали на пол. Она уткнулась лицом в сложенные на столе руки и давилась беззвучными рыданиями.

Она не помнила, когда плакала из-за мужчин. Когда вообще так плакала. У неё не было времени скорбеть по Хогу, а пока они были вместе, он не давал повода. Они оба никогда не беспокоились о том, что и с кем делает другой. Ровно до момента, когда появился Филипп. Теперь казалось, что Хог сразу понял, куда всё идёт. Он его раскусил. А она нет…

Анна подняла голову и посмотрела на собственное отражение. В кого она превратилась? Даже в глазах было нечто страшное: тяжёлая, невыносимая тоска. Наверно, поэтому её так боялись служанки в последние месяцы. А ведь прошло полтора года. Всего полтора года! Как всё могло настолько поменяться? Орел был прав, когда сказал, что она предаёт себя. И ради чего?..

Она посмотрела себе в глаза. Жёстко и решительно. Они всё ещё были красными от слёз, мокрые ресницы склеились, но Анна не хотела больше себя жалеть. У неё все ещё был человек, который нуждался в её защите.