Шрифт:
Он хохотнул.
Не этого.
Не совсем.
— Ты знаешь, что всегда можешь рассчитывать на меня, — Эдвард кивнул в подтверждение собственных слов. — К тому же, я уверен, никто из нашей компании не отвернётся от тебя из-за таких пустяков. И твой язык и твои силы у тебя никто не отбирал. Ты сможешь применить их.
— Ты прав! — Джон едва не подскочил. — Я всё ещё я! Возможно, теперь придётся тратиться меньше, но я наверняка что-то придумаю. У меня есть моё имя, моё достоинство, мои связи. В конце концов, у меня есть ты, Эд.
Джон протянул руки к Эдварду, словно тот был самым большим сокровищем в его жизни, и тот едва не упал от смеха.
— Я тебя понял, Джон! — сквозь смех проговорил он и бросил Джонатану, уже во всю корчившему обиду, рубин. — Думаю, он тебе всё-таки пригодится!
Джон поймал камень и, хмыкнув, спрятал его в карман.
— Благодарю, ваше высочество!
Натаниэль Спаркс не преувеличивал, говоря, что слухи разносятся стремительно. Тайная помолвка стала главной темой для обсуждений меньше, чем через два дня. Мало кто сомневался, что так всё и сложится, но внезапная рокировка Спарксов — отказ от одной помолвки и заключение другой — и повод для неё не могли не привлечь внимание. И уже на второй вечер приглашённые на чай подруги мадам Арт, сидя кружком в гостиной, горячо причитали:
— Это ужасно!
— Настоящий позор!
— Не представляю, как сейчас чувствует себя Кэролайн…
Восклицания пошли на второй круг, и Хелена, всегда старающаяся держаться подальше от материнских посиделок, заинтересованно остановилась. Проходя мимо, она было подумала, что мать опять жалуется подругам на неё, но обсуждение внезапно коснулось Спарксов, и Хелена просто не смогла удержаться. Спарксов никогда не обсуждали в негативном ключе. Уж точно не так активно.
— Что произошло? — громко спросила она, проходя в яркую, освещённую камином и световыми шарами гостиную.
Женщины обернулись к ней. Хелена приветственно улыбнулась и кивнула им с самым невинным выражением лица. Мадам Арт с извиняющейся улыбкой покинула приглашённых дам и подошла к дочери.
— Сын Спарксов, — заговорила она громко, чтобы слышали это все, — Джонатан, буквально вчера сделал предложение девушке Голдштейн, дочери моей знакомой Кэролайн. Ты должна её помнить.
Хелена быстро вспомнила и Кэролайн — женщину, располневшую с годами, но всё ещё сохранившую обаятельное, доброе, светлое личико и блестящие белокурые волосы, — и её дочь Эмили, такую же миловидную девушку, которая умела строить из себя наивную дурочку не хуже самой Хелены. А может быть, даже лучше. Сколько раз Хелена видела Эмили, столько та проводила время в компании Джонатана Спаркса, и выглядели они на удивление органично: красивые длинноволосые блондины, по глазам которых было видно: они умнее, чем кажутся.
— Это плохо? — непонимающе спросила Хелена, и со стороны дам послышалось неодобрительное фырканье: «Новое поколение! Никаких нравов!»
— Разумеется! — воскликнула мадам Арт, сжимая губы и кидая взгляд на подруг. — Во-первых, всем известно, что господин Спаркс уже давно планировал помолвку с другой девушкой. А во-вторых, — зашептала она с самым осуждающим видом, — причина этой внезапной помолвки… беременность мисс Голдштейн. — Хелена подняла брови от неожиданности, а мать сдавила её руку чуть выше локтя, как ястребы сжимают добычу, и процедила с угрозой: — И ради Неба, Хелена, постарайся вести себя так, чтобы с тобой подобного не случилось. А то я ведь даже не удивлюсь!
Хелена зыркнула на мать.
— Я не идиотка. Если я с кем-то и спала, то, как видишь, осторожно, как делают все хорошие девочки.
— Лучше не огрызайся, — пропела мадам Арт, возвращая себе улыбку, — а то я потребую объяснений, что значит твоё «если».
— Ничего, мамочка! — Хелена милейшим образом захлопала ресницами, высвободилась из хватки матери и, улыбнувшись заждавшимся дамам, исчезла из гостиной.
Мадам Арт вернулась к подругам, всем своим видом выражая недовольство дочерью. Дамы с пониманием закивали, и к причитаниям об ужасном проступке Спарксов прибавились уверенные советы выдать Хелену замуж, пока не поздно. «А то мы все знаем, что девушка она видная, столько кавалеров вокруг. Не стоит играть с огнём». Мадам Арт вежливо улыбнулась, но отвечать на это ничего не стала.
10
Стрела пронзила зависшую в воздухе шишку и впилась в ствол прямо за ней. Анна довольно улыбнулась, сняла с шишки поддерживающие чары и переместилась к Филиппу.
— Ты делаешь успехи! — похвалила она. — Почти в середину! А говорил, что луки ерунда, никаких усилений, «я не попаду».
— Ты знаешь, что раньше не работало, — нахмурился Филипп, пуская на лук задумчивый взгляд. Три года назад он не мог направить потоки энергии в стрелы вообще. Они гасли на подходе, стоило ему обрадоваться, что, наконец, что-то да выходит. Но сейчас всё неожиданно получалось. Анна заставляла его стрелять в бедные шишки каждый день, пока они гостили в королевском охотничьем угодье Джеллиера. В цели попадать было сложно: хвойные густые леса населяли тени, и даже охваченные розоватым свечением шишки были едва различимы на тёмных стволах. Но Анна была неожиданно строга и упорна в своих желаниях: она хотела убедиться, что у Филиппа действительно получается, что это не случайность, а он никак не мог понять, что же изменилось.
— Видимо, — предположила Анна, — раньше тебя сбивало то, что происходило в голове: война, проблемы с отцом. Сейчас всё не так плохо.
Филипп дёрнул носом.
— Возможно. Но кто знает, сколько продлится…
— Твоя сосредоточенность? — Анна забрала у него лук и, полюбовавшись упругим, вытесанным лучшими мастерами корпусом, повесила себе на плечо. Это был её личный трофей, единственное, что ей казалось важным в привилегиях высшего класса: качественное оружие. На луке даже вырезали её имя, а перья на стрелах сделали острыми и цветными: алыми и тёмно-розовыми.