Филипп покосился на заинтересованно заглядывающего ему через руку Эйрика.

— Ты можешь идти, — спокойно, но с недвусмысленным намёком произнёс Филипп. Эйрик смутился, неловко улыбнулся и ретировался, едва не врезавшись в проходящего мимо человека. А Филипп наконец прочёл короткую записку:

Филипп улыбнулся. Про кольчугу он помнил. Она была на нём до того, как он узнал о решении отца, и снимать он её не собирался. Равно как не собирался он отступать.

Взгляд его устремился в окно, откуда виднелся выход к загонам. Там, за краснокаменными стенами, дорога спускалась по холмам, что скрывали седлающих драконов всадников. Филипп не знал, кто сможет оседлать Вайверна, кроме него. Как-то, ещё на острове, один парень попробовал и едва не лишился головы: сначала Вайверн пытался его покусать, а потом, когда дракона запрягли, полетел прямо в стену, и, если бы наездник вовремя не спрыгнул, серьёзных травм при столкновении было бы не избежать. Сам Вайверн отделался тогда несколькими царапинами на спине и смачным ударом кнута по морде.

С какой-то стороны, это было правильно, Филипп понимал, но вместо осуждения похлопал дракона по загривку. Никто не имел права использовать Вайверна, кроме него самого.

И сейчас тоже. Если не он — то никто.

Филипп вцепился в подоконник: начался взлёт. Драконы взмывали в небо, зависая в определённых точках и образовывая острый угол. Филипп в напряжении считал драконов. С Вайверном их должна была быть дюжина. Он увидел красного дракона Логана в носу клина. Наверняка он гордился собой, чувствовал превосходство. Вот он, в центре, как вожак. И Филипп должен был бы ему завидовать, но лишь усмехнулся: драконов было одиннадцать, его не заменили. Скорее всего, его просто некем было заменить.

И тут, прерывая секундную радость, в небо поднялись два угольно-чёрных дракона. На чешуе одного из них сияли золотые отметины.

Филипп отшатнулся.

Он во все глаза следил за тем, как драконы улетали к посёлку, а мысли в голове крутились, как шестерёнки. Его дракон. Тот, которого он нашёл на острове. Тот, который помог выиграть битву на острове! Негодование надулось в груди, как огромный шар. Теперь Филипп был обязан попасть на битву. Чего бы ему это ни стоило.

— Седлайте моего дракона! — холодно приказал Филипп, входя в драконье стойло. Вайверн радостно вскрикнул. — Вы не слышали?! Это приказ. Срочно.

— Нам было приказано… — попытался заговорить один из дрессировщиков, пока остальные в недоумении застыли на местах, переглядываясь.

— Теперь приказываю я.

Филипп распахнул калитку, схватился за седло и перекинул его через спину Вайверна. Тот в нетерпении прочерчивал когтями на земле глубокие полосы.

— Вашего дракона было приказано не седлать.

— Приказ отменён! — рявкнул Филипп. — Непредвиденные обстоятельства.

И он сам зафиксировал седло.

Делать было нечего, и ему помогли надеть на дракона сбрую и несколько щитков. Филипп забрался в седло и схватился за меч. У него была секунда, чтобы вдохнуть, а потом Вайверн помчался в раскрытые настежь двери и взмыл, радуясь ветру под крыльями. Никаких ограничений высоты. Только он и небо, да лижущий чешую воздух.

Кружась и выгибаясь, Вайверн издал пронзительный клич и, расправив крылья, понёсся вперёд. «Интересно, отец снесёт мне голову сразу, как увидит?» — подумал Филипп и сильнее вцепился в поводья.

Анна поняла, что всё кончится плохо, сразу, как только на горизонте показались драконы. На улицах тут и там стали появляться люди, и Анна не сомневалась: они опасны. Красный или чёрный мундир — без разницы. Она была врагом для всех. Они бы с удовольствием её убили, а она так больше не могла, как бы она ни хотела. Принимать чью-то сторону, кроме своей собственной, было неудобно. Особенно потому, что те, в красном, не знали, что она с ними, а не против них. И не объяснить ведь — она бы получила пулю в лоб раньше. А теперь её лоб был не настолько крепок, как ещё сутки назад.

Анна отпрянула от окна и прижалась к стене — напротив дома возник человек. Заметил он её или нет — выяснять не хотелось.

И в этот момент дом тряхнуло так, что она едва удержалась на ногах. Уши заложило, в лицо метнуло пылью. От угла остались обломки. Анна с трудом переводила дух — угол был в метре от неё. А потом дом тряхнуло ещё раз. Выбило дверь. Зазвенело разбитое стекло.

Больше Анна не медлила: переместилась в центр, на одну из крыш, с которой было видно котлован Хога. Он так и зиял на полплощади, но и над ним, и по его берегам, вокруг и между домов уже кипели бои.