Как только караван остановился, Лон отозвал сына в сторонку и что-то долго с ним обсуждал. Никто не вмешивался, даже все время рыдающая Анжела. Она уже несколько раз бросалась на колени перед Зиргрином, умоляя освободить Теора от этой судьбы, но архан был непреклонен. Его не трогали женские мольбы и слезы. Очерствевшую от бесчисленных убийств королевскую тень вряд ли можно было разжалобить таким вот образом.

Отправив почти обезумевшую женщину подальше, Зиргрин скрылся в повозке и со вздохом начал переодеваться в снаряжение тени. Для него прийти туда в гражданском было бы совершенно неуместно.

– Ах, почему же ты не пожалеешь бедного мальчика, — с горечью в голосе произнес наносивший на себя макияж Лилей. Циркач не мог сделать этого, когда повозку трясло, но едва они остановились, как он сразу же схватился за косметичку.

– Только ты не начинай. Я его не на плаху веду, выучится — вернется.

– А если он погибнет? Что, если умрет? Ведь очень мало вошедших туда имеют возможность вернуться.

– Ты сомневаешься в моих суждениях? — взглянул на Лилея архан, поправив один из метательных кинжалов.

– Не то, чтобы сомневаюсь, но процент выпуска оттуда в самом деле критически низок…

– Все не так страшно, как кажется. Обычно, из барака выживает один-два ученика, но это не значит, что остальные все умирают. Самые слабые отсеиваются в первые два года. Оставшихся уже ценят несколько больше. Те, кому не хватило таланта выпуститься, остаются в учениках до тех пор, пока не смогут это сделать. Таких отправляют в отдельные группы. Хотя, чем дольше остаешься в учениках, тем выше становится шанс все-таки погибнуть во время очередного боя. Но, думаю, Теор не из таких. Он довольно быстро учится, и дар у него неплохой, воздушный. Я бы сказал, что этот дар наиболее подходящий для нашей работы.

– Лучше бы он магом стал, — вздохнул не вмешивавшийся в разговор Ренан.

– Не нам с тобой это решать, брат.

Зиргрин накинул на голову капюшон куртки, закрепив маску под ним. Приладив ножны с клинком за спину, он набросил на себя скрывающую иллюзию и выскользнул из повозки. Парень призраком прошел сквозь лагерь, никого не потревожив своим присутствием. На другом конце, у небольшого ручья, где брали воду для питья, сидели на земле отец и сын. Они, вероятно, уже все обсудили, так что теперь просто сидели рядом и молчали.

– Есть разговор, Лон, — проговорил архан, снимая с себя иллюзию.

Хозяин цирка, увидев королевскую тень в полном снаряжении, встал на одно колено, склонив голову.

– Старший…

– Ты собираешься лично провести Теора за рунный круг?

Лон ничего не ответил.

– Если ты это сделаешь, то тебя заберут и подвергнут наказанию, после чего насильно отрастят тебе руку и отправят на опасное задание. И если ты выживешь, то отправят на следующее, еще более опасное…

– Отец! — воскликнул Теор, испуганный этими словами.

– Ты никогда больше не увидишь ни свою жену, ни свой цирк.

– Я знаю это! — прошипел сквозь зубы Лон. — Но какой у меня выбор? Меня гонит клятва!

– Можешь остаться с женой и цирком, если хочешь. Я могу забрать Теора и отвести в «клетку». В моей власти подтвердить исполнение клятвы.

– Я…

Лон замер, не зная, что ответить. Как отец, он должен был сопровождать своего ребенка, особенно, в такое место, но если он это сделает…

– Отец, позволь мне пойти в дядькой Зиром!

– Но как же ты?

– А что для меня изменится? А вот мамке и без того плохо. Что с ней будет, если и ты пропадешь? Когда выучусь, то найду вас, да?

Теор не совсем понимал, что вряд ли ему после выпуска позволят воссоединиться с семьей, но вот Лон прекрасно все осознавал.

– Я не стану предлагать это дважды. В конце концов, ты предатель Гильдии, так что жалости от меня к себе не жди. Когда я вернусь — то спрошу ответ. И какое решение примешь — такой и будет твоя дальнейшая жизнь.

Сказав это, архан вновь скрылся за иллюзией и направился по дороге в ту сторону, с которой приехал их караван. Хоть он и произнес все эти слова, но в реальности надеялся, что Лон не станет сопровождать мальчишку. Ради самого Теора, талант которого может элементарно сломать такое самопожертвование отца. Зиргрин надеялся, что циркач и сам все это понимает, поэтому отступит.

По вечернему тракту скакал одинокий всадник, закованный в полный латный доспех. Могучий боевой конь под ним храпел, выпуская из широких ноздрей клубы пара. И конь, и доспех, и даже его звание были подарком принца Ликира. Более того, именно после приказа младшего принца, Раниса определили в корпус рыцарской подготовки, где обучались, как правило, только благородные.