— Пусть уходит, — эхом повторил Серый. Он был в сознании, но лежал пластом. Не было сил поднять голову. — Пусть создаёт свою стаю. В нашей ему делать нечего.

— Ну, мне всё равно, — сказал и Еремей своё слово.

Все посмотрели на Ачиму. Она опустила голову, изо всех сил сдерживая рыдания. Но не выдержала, всхлипнула, вскочила и бросилась к Вулкашу. Тот тоже рванул ей навстречу, подхватил на руки и прижался израненным лицом к её худенькой шее. Так они стояли замерев, долго. Прощались.

Наконец, Вулкаш опустил сестру на землю.

— Иди, — сказала тихо Ачима.

Вулкаш в последний раз посмотрел в её лицо, повернулся и пошёл.

Все молча смотрели вслед, пока он не скрылся за деревьями…

Назад пробирались медленно. Дорогу Василиса почти не помнила, Ачима тоже, но Еремей шёл уверенно, хотя и не быстро. Тяжёлая ноша замедляла шаг.

Серый вначале ни в какую не хотел допустить, чтобы Еремей нёс его на спине. Но ходок из него никак не получался, слишком много сил ушло вместе с кровью, ноги не держали.

Волка не было видно. Лишь по подсказкам лесных дозорных можно было догадаться, что он следует за ними.

А Василиса и Ачима на обратном пути снова были замыкающими. И опять больше молчали. Василиса размышляла о том, как быстро исчезла радость от неожиданной встречи с Еремеем. Была жалко Вулкаша. Было жалко Ачиму. Почему чужие несчастья омрачали её душу? Она совсем не умеет быть счастливой, потому что всегда рядом есть тот, кому плохо. И так со всеми по очереди она и печалится.

Ачима, теперь не связанная верёвками с Василисой, но, то ли привычка образовалась, то ли по какой-то другой причине, шла совсем рядом с девушкой, временами прижимаясь к ней, отчего скорость отнюдь не увеличивалась.

— Он мне сказал, — тихо промолвила она, — что вёл нас с собой, чтобы создать новую стаю. С нами. Хотел уйти далеко и начать всё сначала.

— Он и начнёт всё с начала, но без вас, — вдруг обернулся Еремей. Он всё услышал и говорил спокойно. — Потому что у вас своя жизнь. Она ваша. И только вам решать, какой она будет. С кем вы станете создавать свою стаю или свою семью.

Ачима молчала, обдумывая слова Еремея. Потом догнала его:

— Но ведь одному плохо?

— Иногда полезно побыть одному.

— Я не хочу, чтобы он страдал.

— Но он будет страдать. И это правильно… Слышите? Ручей! Давайте сделаем недолгий отдых.

Серому было нехорошо. Даже путь на спине забирал у него остатки сил. Еремей положил его на траву, где он и затих с закрытыми глазами. Казалось, он заснул. Что и не удивительно. Мирные лесные звуки, журчание ручья, птичьи песни, шум ветра в листве убаюкивали.

Еремей и Ачима сели рядом на ствол поваленного дерева. Василиса немного отошла. Прислонившись спиной к стволу старой берёзы, она прислушивалась к голосам. Еремей и Ачима говорили так тихо, что приходилось напрягаться. Василиса закрыла глаза и сосредоточилась на словах. Ей почему-то казалось важным уловить их суть.

— Почему правильно, если он будет страдать? — продолжила прерванный разговор девочка.

— Он много бед натворил, ты же знаешь.

— А что потом?

— А потом он поймёт, что не должен решать за других. Поймёт, что другие люди или волки имеют право не соглашаться с ним.

— Но я укусила его, — Ачима еле слышно произнесла эти слова, так, что Василиса скорее догадалась, чем расслышала.

— Ты как могла, так и защищала и себя, и Василису. У тебя не было на тот момент другого оружия, кроме своих собственных зубов. И, кстати, прими мою благодарность за то, что ты спасла мою невесту.

«И она меня спасла уже не в первый раз!» — подумала Василиса, но не сказала вслух.

— А ты тоже страдал?

— Да. Только недолго. Я быстро понял, что натворил, и кинулся исправлять свои ошибки.

— И исправил?

— Ещё нет. Это ошибки совершаются быстро, а исправлять их трудно.

— А ты тоже мой брат?

— Да.

Василиса слушала. И, как всегда бывало, после слов Еремея на душе наступал мир. И она внезапно поняла, что с ним все невзгоды можно преодолеть. Потому что он, похоже, знает как.

— Наши идут, — тихо произнёс Серый.

Бредит, подумали остальные и ошиблись.

Через некоторое время из-за деревьев и кустов показались одновременно около десятка фигур в волчьих шкурах.

— Отец, — закричала Ачима и сорвалась с места.

Шедший чуть впереди мужчина раскрыл свои объятия. На этот раз он был без маски.

Еремей подошёл к Василисе, сел рядом.

— Вот теперь пора нам возвращаться домой.

— Пора, — согласилась девушка.