— Совсем ты его распустила! — заругался старик, грозя кулаком. — Житья от него нетути! Ходить и жрёть, жрёть рыбу-то, оглоед, нешто на него напасёсси? Вилами его, да и все дела. Богдаша ить сказывал, змей-то твой коровёнку утащил...

— Ты его больше слушай! — сердито ответила Марьяша, и глаза её блеснули зелёным огнём. — Глядели уж сегодня, все на месте. Богдаша-то у нас таков умник, второго не сыщешь: вели ему пальцы на руке сосчитать, да сроку два дня дай, и то не сочтёт!

— А если Гришка корову не утащил, так ещё утащит, — упрямо сказал старик. — Вилами, да и все дела.

С этими словами он развернулся, да и ушёл под воду, только круги по ряске пошли. И не спешил показываться наружу.

— Во ныряет, — уважительно протянул Василий. — Вот это я понимаю дыхалка!

Он ещё немного постоял, наблюдая, и в душу закрались сомнения.

— А не утонул ли дед, часом? — осторожно спросил он у Марьяши. — Он у вас немного того, с приветом. Вчера в баню ко мне вломился...

— Кто, дядька Мокроус? — удивилась она. — Нешто ты водяного от банника не отличишь? Идём уж, а то будто дела мне нет, кроме как с тобой прогуливаться. Вон она, дорога, у кладбища петлю делает, там и распрощаемся.

И негромко добавила с улыбкой — может, и не для Василия, а так, размышляла вслух:

— Ишь, дядька бранится, токмо сам же Гришку рыбой и прикармливает...

Василий посмотрел из-под руки: и действительно, вдали на невысоком холме виднелись, что ли, каменные надгробия, а за холмом светлой полосой лежала дорога. Между лесом и кладбищем стоял чей-то дом. Василий подумал, кто станет жить в таком месте, и решил, что смотритель.

Они пошли дальше, берегом, по сочной высокой траве, и спустя два десятка шагов наткнулись на мальчика, который что-то мастерил, сидя на земле. Ветер поднимал дыбом лёгкую прядь тонких белых волос.

Мальчик поднял лицо, горбоносое, с большими прозрачными глазами. Взгляд был совсем не детским.

— Мудрик! — ласково сказала Марьяша. — Ты бы на сырой-то земле не сидел, застынешь!

— Что делаешь? — спросил Василий из вежливости и присмотрелся: какие-то щепки, палочки. Волк тоже подошёл и принюхался.

— Корабелик, — тихо ответил мальчик и погладил Волка по голове. — Прежний мой развалився. Сяду на него, да и уплыву далёко.

Глаза у него, если присмотреться, отличались по цвету: правый голубой, а левый будто с зеленью, и взгляд уходил в сторону, будто его всё тянуло влево. Василий даже обернулся, посмотрел, нет ли там чего. Мало ли, может, Гришка подкрался, а может, с кладбища полезли костомахи, о которых вчера говорила Марьяша. Но нет, ничего там не было.

— Куда ж ты уплывёшь-то по этому озеру? — улыбнулся он мальчику.

— Далёко, — повторил тот. Говорил он чуть гнусаво, в нос.

— Идём с нами, Мудрик, — предложила Марьяша. — Васю вот до дороги проведём.

Мальчик внимательно посмотрел на сеть на её плече — что-то значила эта сеть, местные всё понимали, только не спешили делиться! — кивнул и медленно поднялся, оставляя кораблик в траве.

— А и пойдём, — согласился он.

Тут Василий понял, что ошибся, приняв его за мальчика. Мудрик был горбуном, широкое тело клонилось на сторону, одно плечо выше другого, но даже так, поднявшись, он оказался выше Марьяши ростом.

А ещё Мудрик хромал, потому идти пришлось медленно, приноравливаясь к его шагу. Шли молча, и чем ближе к дороге, тем чаще Василий ощущал на себе взгляды, потому наконец не выдержал.

— В чём подвох? — спросил он с подозрением. — Что не так с этой вашей дорогой?

— С нею-то всё ладно, — ответила Марьяша.

— А сеть тогда зачем?

— Да может быть, и незачем, — пожала она плечами и улыбнулась. Ответ звучал как отговорка.

Василий рассердился.

— Ну и не надо меня тогда провожать, ясно? Не слепой, дорогу вижу, не потеряюсь.

— Да мы уж с тобою дойдём, — опять сказала Марьяша подозрительно, явно вкладывая в слова какой-то смысл и не торопясь с объяснениями.

«Ладно», — подумал про себя Василий, а ещё подумал, что это же всё бред, а он забывает и воспринимает всерьёз. Так что до самой дороги он гордо молчал.

Не доходя десяти шагов до колеи, выбитой колёсами, его спутники остановились, не сговариваясь. Только Волк побежал дальше, помахивая хвостом.

— Ну, до свидания, — небрежно сказал Василий, даже не спрашивая, куда ведёт дорога и куда ему идти, влево или вправо. Разве в этом месте есть разница, куда идти?

Эти двое не ответили. Он пошёл вслед за Волком, размышляя, как долго ему придётся бродить, и вдруг ощутил слабость в коленях. Ноги как будто отказали, и Василий опустился в траву буквально в шаге от дороги.

— Вертайся, — позвала Марьяша. — Не пройдёшь ты.

— Это как — не пройду? — не понял Василий.

Напрягая все силы, он поднялся — ноги дрожали, — сделал ещё шаг и упал на дорогу вниз лицом. Ощущения были такие, как будто его парализовало. Моргать ещё мог, дышать мог, а пошевелить хоть пальцем — никак.