И из-за неаккуратного осмотра места преступления нам, по сути, не на что опереться.

В одном из отчетов мой прадед упоминает, что Джиджи вела себя странно на протяжении нескольких месяцев, предшествовавших ее смерти.

Она была отстраненной. Не такой разговорчивой. Испытывала паранойю. Была раздражительной с бабушкой, и несколько раз опаздывала, когда забирала ее из школы, без объяснения причин.

Джиджи не желала обсуждать это со своим мужем, что неоднократно приводило к ссорам между ними. В отчетах он признавался, что в последние два года их отношения непрерывно ухудшались. Он умолял Джиджи поговорить с ним об изменениях в ее поведении, но она утверждала, что с ней все в порядке.

Я часами изучала дневники Джиджи и искала скрытый смысл во всем, что она писала. Выискивала записи, в которых она выражала страх и озабоченность чем-либо.

Но чего бы она ни боялась, это пугало ее настолько сильно, что она даже не могла выразить свой страх словами.

Я даже жалею, что эти дневники не были найдены во время расследования. В этом случае я бы никогда их не прочитала, но, возможно, они помогли бы раскрыть ее дело.

Вздыхаю и запускаю руки в свои густые волосы. Мои плечи начинают гореть от сгорбленного положения, а глаза устают от чтения.

В висках расцветает головная боль, зрение теряет остроту, пока я не перестаю видеть и соображать.

Я откидываюсь в кресле-качалке и смотрю в окно.

И воздух пронзает мой сдавленный вскрик, когда я вижу, что преследователь снова стоит на том же месте, что и прежде, и попыхивает своей дурацкой сигаретой. С тех пор как я вышла к нему на улицу, прошло три дня, и все это время я нахожусь в состоянии повышенной готовности. В ожидании, что он снова проникнет в дом и на этот раз уже точно войдет в мою комнату, пока я сплю.

Мое сердце бешено колотится в груди. В животе разгорается слабый жар, а во рту пересыхает, когда жжение спускается к бедрам.

Я приклеиваюсь к креслу, задыхаясь от пьянящей смеси страха и возбуждения. Мои щеки горят от стыда, но это чувство не проходит. Я должна закрыть шторы – сделать себе одолжение и избавить нас обоих от нашей молчаливой войны.

Но по какой-то непонятной причине я не могу заставить себя двигаться. Поднять телефон и позвонить в полицию. Сделать все, что могло бы классифицировать меня как умного и обладающего здравым смыслом человека.

Всего этого не существует, пока я смотрю на человека за окном. Какие бы привидения ни обитали в этих стенах, они больше не имеют значения, раз здесь обитает кое-что гораздо более опасное.

Будто услышав меня, сверху раздаются легкие шаги. Я поворачиваю голову и поднимаю глаза к потолку, провожая призрачные шаги до тех пор, пока они не исчезают.

А когда я оборачиваюсь, мой маньяк оказывается на несколько шагов ближе. Будто ему интересно, на что я смотрю, и он спрашивает, что могло отвлечь мое внимание от него.

Гадает, не другой ли это мужчина, я уверена. Может быть, он думает, что это вернулся Грейсон. Что тот зовет меня присоединиться к нему в моей постели, голый и возбужденный.

Может быть, он даже думает, что мы только что потрахались, и мои бедра все еще покрыты семенем другого мужчины.

Неужели это его бесит?

Конечно, бесит. Он изуродовал и убил человека только за то, что тот прикоснулся ко мне. Что бы он сотворил с мужчиной, который меня трахнет?

Что бы он сотворил со мной?

Неважно, насколько это далеко от правды. Тот факт, что эти мысли могут роиться в его голове и сводить его с ума, вызывает на моих губах легкую улыбку.

Я поворачиваю голову и делаю вид, что что-то отвечаю, просто чтобы позлить его.

– Что ты делаешь? – вслух спрашиваю я призрака, который никогда не ответит.

Оглянувшись на свою тень, я вижу, как он достает свой телефон, и голубой луч света теряется в глубинах его капюшона, пока он что-то разглядывает. Несколько секунд спустя он убирает его в карман, достает из пачки еще одну сигарету и прикуривает ее. Заядлый курильщик. Гадость.

Он торчит здесь еще пятнадцать минут. И все это время я почти не смотрю по сторонам. Это напоминает игру, а я никогда не любила проигрывать.

Я благодарю бога, что мне не нужно никуда ехать на эту раздачу автографов. Ее проводит еще один выдающийся автор романов, и, к счастью, мероприятие проходит в старом добром Сиэтле.

Когда я в последний раз бросаю взгляд в зеркало, мою кожу покрывает тонкий слой пота.

– Ты уже миллион раз делала это, подружка. У тебя все будет хорошо, – уверяет Дайя позади меня.