Когда она поставила систему безопасности, даже если она и была направлена на защиту от меня, я почувствовал облегчение. Преодоление мной этих барьеров – это еще один урок, который ей предстоит усвоить. В конце концов, она поймет, что не сможет отгородиться от меня, так же, как поняла, что не может трахаться с другими мужчинами.

Она пыталась убедить меня в обратном на днях, но хватило и одного взгляда на ее камеры, чтобы понять, что она блефует. Пыталась вывести меня из себя. Это почти сработало, пока я не вспомнил, что не хочу торопиться с ней.

Вначале я так старался забыть ее. Пытался сбежать. Но я не смог выбросить ее из головы. Я шел домой из того книжного магазина и уговаривал себя. Но чем больше пытался успокоить зверя внутри себя, тем сильнее он бушевал.

И как только я начал узнавать о ее жизни, раскапывать все, что мог найти, одержимость ею только усилилась. Она превратилась в неоперабельную опухоль мозга, которая беспокоит меня каждую свободную минуту моей жизни.

Иногда мне кажется, если я попытаюсь вырезать ее из себя, я не выживу.

Сделав еще один глоток виски, кручу между большим и указательным пальцами красную розу, в том месте, где меня уколол шип, выступает капля крови. Не обращая на это внимания, я продолжаю перекатывать опасный стебель между пальцами, в моем животе бурлит вихрь гнева и тревоги.

В этот самый момент где-то пытают детей. В эту самую секунду, в эту миллисекунду, пока я сижу здесь и пью из хрустального бокала.

Прямо сейчас детей приносят в жертву. Делают им больно. Калечат их. Насилуют. Убивают. Садистские ублюдки кружат вокруг них и пьют кровь из их тел.

Мой телефон лежит на столешнице, и на его экране по кругу проигрывается жуткое видео.

Я не могу перестать смотреть его – вернее, перестать мучить себя. Это ничтожная цена за тот безоговорочный ужас, который пережил этот бедный ребенок. Моя потребность найти место проведения этих ритуалов все глубже врастает в меня, и это сводит меня с ума.

В данный момент я ничего не могу сделать. Я попытался отследить источник видео, но тот, кто сливает их, сделал домашнюю работу. Никаких зацепок, и я чувствую себя совершенно бессильным.

Я могу быть лучшим в своем деле, однако технологии имеют свои ограничения. Я научился вертеться и выуживать информацию практически из ничего, но иногда следов не остается. IP просто не находятся.

Мои мысли устремляются вниз по спирали, как и янтарная жидкость, скользящая по моему горлу.

Я кручу розу в пальцах все быстрее. В мою плоть вонзаются острые шипы. Боль приносит мне подобие разрядки.

Иногда, наблюдая за пытками, через которые проходят эти дети, мне хочется вспороть собственную кожу и испытывать боль вместе с ними. Я хочу облегчить их боль, создав свою собственную. Может быть, если я буду истекать кровью на алтаре рядом с ними, они не будут чувствовать себя такими чертовски одинокими.

Но я этого не делаю. Это желание не оправдано, и я понимаю это. Я осознаю, что мне нужно быть сильным, а не ослабевшим от потери крови и моего психического состояния, висящего на волоске.

Если я собираюсь спасти этих детей и покончить с торговлей людьми, то мне нужно быть на высоте. Им нужно, чтобы я оставался сильным и боеспособным, потому что они быть таковыми не могут.

Видео начинается заново. Я рычу, и вопли мальчика возобновляются, заполняя безмолвное пространство вокруг меня.

Я внимательно изучил видео, как и в предыдущий раз, в поисках хоть какой-нибудь зацепки. Но ничего не смог обнаружить. Ничего существенного, что привело бы меня к месту проведения этих ритуалов.

Просто четыре человека в черных одеждах, окруживших каменную плиту. Насколько я могу судить, все помещение на видео выложено камнем, имитируя своего рода пещеру.

Но я не настолько глуп, чтобы верить, что эти люди специально разыскали какую-то пещеру в горах, чтобы тайком пробираться туда. Это пещера, сооруженная человеком, где-то глубоко в недрах Сиэтла. Место, на которое случайный человек никогда не наткнется.

Причина, по которой я переехал в Сиэтл шесть месяцев назад, заключалась именно в этом подземелье. Родился и вырос я в Калифорнии. Но когда произошла утечка первого видео, я смог пропинговать IP-адрес того, кто его слил, и в качестве первоначального местоположения значился Сиэтл.

Эту ошибку дважды они не совершили.

Моя работа дает мне свободу жить там, где захочу, поэтому чтобы решиться на переезд в Вашингтон, где я смогу найти эту адскую дыру и уничтожить ее, мне понадобился всего один день.