Шрифт:
– О чьих интересах вы заботитесь, мистер Блэкстоун? Полагаю, Блэкстоун – вымышленное имя. Во всяком случае, мне оно ничего не говорит.
Человек в белом костюме и темных очках сделал шаг к «Мерседесу».
– Мы уже все сказали вам. Друзья Таннера из Калифорнии…
– Остерманы?
– Да.
– Моя фирма не ведет никаких дел с Остерманами. И никогда не вела.
– Зато вы ведете, не так ли? – Блэкстоун обошел «Мерседес» сзади и остановился с другой стороны машины.
– Вы шутите?!
– Нет, я вполне серьезно. – Он взялся за ручку дверцы, но не спешил открывать ее.
– Подождите минутку! Кто вы?
– Блэкстоун… Большего вам знать не надо.
– Нет!.. Вы сказали… Но вы же не можете…
– Можем. В том-то все и дело. И теперь вы сами убедились, сколь обширно наше влияние. А если этого недостаточно, мы можем представить вам более убедительные доказательства.
– К чему вы клоните? – Тримейн облокотился на капот и наклонился к Блэкстоуну.
– Нам вдруг подумалось, что вы можете войти в сговор со своим другом Таннером. Поэтому мы и решили повидаться с вами. Это было бы крайне неосмотрительно с вашей стороны. В этом случае нам пришлось бы сделать достоянием гласности вашу сделку с Остерманами.
– Вы сошли с ума? Зачем мне вступать в сговор с Таннером? О чем нам сговариваться? Я не понимаю, о чем речь!
Блэкстоун снял темные очки. У него были пронзительные голубые глаза. На носу и скулах Тримейн различил бледные веснушки.
– Если это правда, то вам не о чем волноваться.
– Конечно правда! Почему я должен сотрудничать с Таннером? В чем?
– Что ж, это логично. – Блэкстоун распахнул дверцу «Мерседеса». – Действуйте и дальше в том же духе.
– Ради бога, вы не можете так просто уехать. Я вижусь с Таннером каждый день. В клубе. В электричке. Что мне прикажете теперь думать? Как я буду с ним разговаривать?
– Вы хотите спросить, чего вам следует опасаться? Я бы посоветовал вести себя так, словно ничего не случилось. Словно мы никогда не встречались… Возможно, он станет вас прощупывать. Конечно, если вы сказали правду и действительно ничего не знаете… Он станет делать намеки. Теперь это не застанет вас врасплох.
Тримейн не двигался с места, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие.
– Я думаю, будет лучше, если вы скажете, кого вы представляете. Честное слово, так будет лучше.
– О нет, господин адвокат, – с легкой усмешкой покачал головой Блэкстоун. – Сказать по правде, мы заметили, что в последние годы у вас стали появляться дурные привычки. Так, ничего серьезного – пока, однако закрывать на это глаза тоже не стоит.
– Привычки? О чем вы?
– Вы стали больше пить.
– Это смешно!
– Я и не говорил, что это серьезно. Со своей работой вы справляетесь. Однако иногда вы теряете над собой контроль. Посему не стоит усугублять ваше волнение, когда вы и так возбуждены.
– Не уезжайте! Подождите…
– Мы будем поддерживать с вами связь. Может быть, вам удастся узнать что-то, что может нам помочь. Во всяком случае, за вашей… за вашими посредническими усилиями мы всегда следили с большим интересом.
Тримейн вздрогнул.
– А Остерманы? Вы должны мне рассказать!
– Если в ваших адвокатских мозгах осталась хоть капля здравого смысла, вы ничего не скажете Остерманам! Остерман действует заодно с Таннером, вы сами в этом убедитесь. Даже если это не так, ему все равно не следует знать правду о вас.
Блэкстоун сел за руль «Мерседеса» и включил зажигание. Перед тем как отъехать, он еще раз повернулся к Тримейну:
– Держите себя в руках, мистер Тримейн. Мы скоро дадим о себе знать.
Оставшись один, Тримейн попытался собраться с мыслями. У него сильно дергалось веко, почти наполовину закрывая глаз. Слава богу, что он не дозвонился до Таннера! В своем неведении он мог натворить глупостей.
Неужели Остерман был таким идиотом или трусом, что проговорился о Цюрихе Таннеру? Не посоветовавшись с ними…
Если это так, Цюрих нужно предупредить об опасности. Там займутся Остерманом. Они проучат его.
Нужно найти Кардоуна. Вдвоем они должны решить, что делать дальше. Он бросился к ближайшему телефону-автомату.
Бетти ответила, что Джо уехал в свой офис. Секретарь Кардоуна сообщила, что он не возвращался из отпуска. Неужели Джо тоже затеял какую-то игру?
Тримейн прижал пальцем левое веко – нервный тик усилился, и этим глазом он уже едва видел.
Вторник, семь часов утра
Так и не сумев заснуть, Таннер встал с постели и направился в свой кабинет. Пожалуй, в первый раз он обратил внимание, что в серых экранах телевизоров есть что-то пугающее. Три пустых и мертвых прямоугольника. Джон закурил сигарету и опустился на кушетку. Он вспомнил наставление Фоссета: сохранять спокойствие, вести себя как ни в чем не бывало и не рассказывать о случившемся Эли. Фоссет повторил несколько раз: «Реальная опасность, и в первую очередь для Эли, может возникнуть лишь в том случае, если она проговорится». Но Таннер никогда ничего не скрывал от жены. То, что они всегда оставались друг с другом искренними, было самой сильной стороной их прочного союза. Даже когда ссорились, они никогда не оставляли невысказанных обид. Они оба не любили недомолвок. Элис Маккол измучили ими еще в детстве.