Такую пьянящую красоту Джагмохан видел только в Кашмире. Это и склонило его приехать в Пахалгам после столь продолжительного отсутствия. Встреча с женщиной, несущей на голове корзину с фруктами, невольно вызвала в памяти один случай, происшедший с ним двадцать пять лет назад. Однажды он прогуливался по дороге, ведущей в деревню Чанданвари, и зашел довольно далеко. Было за полдень, солнце жгло немилосердно, и щеки Джагмохана пылали, но прохладный ветерок время от времени овевал его лицо и прогонял жару: так художник с помощью кисти удаляет краску. Он тихо напевал что-то. И вдруг увидел девушку, направлявшуюся с корзиной фруктов в Пахалгам… Они поравнялись, девушка улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ. Она опустила корзину. Он остановился.

— Сладкие абрикосы?

— Попробуй!

Взгляд его утонул в ее глубоких, как озеро, глазах.

Она вынула абрикос и протянула ему:

— Вот этот совсем спелый. Посмотри, какой он золотистый и круглый.

А он смотрел на розовую нежную кожу ее рук.

— Я дешево продам. Вся корзина стоит две рупии. Покупай!

Он вынул из кармана шелковый платок и расстелил его на земле. Потом выбрал дюжины две абрикосов и дал девушке восемь ана.

Она удивленно посмотрела на него.

— Это очень много. Тогда возьми еще, — и кивнула на абрикосы.

— Я потом возьму еще… А ты где живешь?

Девушка указала рукою назад и сказала:

— Вон там, на повороте, стоит наш дом. Эти абрикосы с деревьев, что посажены возле нашего дома. У нас четыре абрикосовых дерева.

— Я зайду как-нибудь к тебе, и мы поедим абрикосов прямо с дерева.

— Приходи.

Она собралась было поднять корзину сама, но Джагмохан помог ей. Руки их встретились, и вся вселенная, которой уже не сотни и тысячи, а миллионы лет, затрепетала в этот миг. С тех пор как возник мир и запылал огонь, с тех пор как застучало сердце и полились слезы, повторялась эта старая и тем не менее вечно новая история!

У Джагмохана забилось сердце, но он овладел собой и зашагал своей дорогой в Чанданвари, а она пошла в Пахалгам. На повороте он увидел дом, в котором она жила, и четыре абрикосовых дерева. Неподалеку небольшой холмик был усыпан цветами нарциссов. Ему уж не забыть этот дом!

Потом он еще несколько раз встречал девушку и покупал у нее абрикосы. И каждый раз он покупал мало, а платил много.

Однажды он купил на базаре в Пахалгаме красивый платок, сложил в него кишмиш, грецкие орехи и миндаль, положил сверху десятирупиевую бумажку, потом туго завязал платок и отдал лодочнику. Указав на домик с четырьмя абрикосовыми деревьями, Джагмохан сказал ему:

— Когда девушка за чем-нибудь выйдет из дому, передай ей это. Потом вернись и расскажи, что она тебе ответила.

Джагмохан возвратился домой и стал ждать лодочника. Ждал он долго. Наконец его посыльный вернулся с тем самым шелковым платком, в котором было что-то завернуто. Лодочнике трудом тащил свою ношу, распевая песнь о том, что приходит весна — и листья чинары розовеют, как щеки возлюбленной.

— О несчастный! — в гневе воскликнул Джагмохан. — Она возвратила платок, а этот болван еще поет!

Лодочник вошел и положил перед Джагмоханом узел. Джагмохан дрожащими руками принялся развертывать его.

В платке не было ни десяти рупий, ни грецких орехов, ни миндаля… Там были нарциссы.

Лодочник засмеялся:

— Дай бакшиш, господин!

Как прекрасна, как сладостна была ночь в домике с абрикосовыми деревьями! Даже сейчас при воспоминании о ней сердце Джагмохана трепетало. Быстрыми шагами направился он к женщине, идущей вниз по улице с корзиной на голове.

Женщина опустила корзину. Он остановился.

В корзине лежала алыча.

— Сладкая? — спросил Джагмохан.

— Попробуй.

— Можно? — он пристально посмотрел на нее.

Щеки ее покрылись густым румянцем; в ушах сверкнули серебряные сережки.

— Да, — сказала она тихо. Рядом с ней стоял мальчик лет семи-восьми. Она обратилась к нему:

— Дай господину попробовать алычи.

— Это твой сын?

— Да. — Она погладила ребенка по голове.

— Как его зовут?

— Кадар[25],— с гордостью ответила женщина.

Кадар, улыбаясь, смотрел на Джагмохана.

Тот попробовал алычу. Потом вынул из кармана шелковый платок, завернул в него немного ягод и дал женщине рупию, а ребенку — восемь ана.

— Почему так много?

— Твой сын… пусть он купит себе сладостей.

— Да, — сказал Кадар, — я куплю сладостей.

Он опустил деньги в карман.

Золотистая прядь волос упала на щеку женщины. Она отбросила ее назад.

— Господин, помоги мне поднять корзину.

Руки их встретились, и Джагмохан вспомнил о домике с четырьмя абрикосовыми деревьями, который двадцать пять лет тому назад стоял на повороте дороги. Но при воспоминании об этом кровь уже не прилила теплой волной к его сердцу, ибо между тем и этим мгновениями стояли прикосновения пальцев многих женщин, которые за фунты, доллары и франки продавали себя на рынках рабынь, продавали свои чувства. А чувства, которые можно купить, никогда не могут быть прекрасными.