Что-то мелькнуло в его голубых глазах. Он замер, выпрямился, поправил волнистую каштановую прядь, упавшую на лоб, и я почувствовала, как у меня потеплели щеки.

– Госпожа Злата, – наконец проговорил он. – Вы выглядите великолепно. Я бы сказал больше, но… – он покосился на Альду, на уныло маячившего за ее спиной Человека номер Четыре и вежливо завершил. – Но у меня нет слов, чтобы выразить восхищение.

Я увидела, как Альда незаметно показала мне большой палец – мол, молодец, девочка, отлично, это успех! А я смутилась и мысленно вновь поблагодарила розового вершика Тишу, которая своими серебристыми кубиками-тюбиками и золотыми ручками в лимонных перчатках превратила меня из бледной моли в красавицу. Непростая у нее была работа, если учесть какой отпечаток оставили на моем лице слезы, нервы и бессонные ночи! И потекшая тушь.

– Ну, дорогие, к столу, к столу! – воскликнула Альда – достаточно громко, но все-таки потише, чем обычно. – Лучшие блюда сегодня только для вас!

– Почему же – только для нас? – проговорил господин Эдвин. – Когда я приезжаю, всегда обедаю вместе с вами, Альда. Давайте не отступать от традиций.

– Давно пора бы оставить разговоры, заняться питанием и не выбиваться из графика, – вдруг подал голос Человек номер Четыре. Альда сердито фыркнула.

Лосось с овощами был очень хорош. Как и салат с огурцом, как и золотистый сливочно-сырный суп с сухариками, украшенный листиком мяты, как лодочки из слоеного теста, как и кисло-сладкий малиновый морс. На десерт тролль-помощница принесла мороженое – розовые, политые карамельным сиропом шарики в молочно-белых фарфоровых креманках. И я поняла, что в поварском деле Альда понимает куда больше, чем в гостиничном.

Жеманиться и отказываться от угощений я не стала и с удовольствием попробовала всё, что мне предложили.

Напротив меня обедал Человек номер Четыре – тролль-помощница в белом фартуке и высоком колпаке, подвязанным под подбородком, то и дело подкладывала еду на его тарелку. Четвертый с кислым выражением лица попробовал все изысканные блюда и презрительно морщился. А потом – вот уж я удивилась! – троллиха притащила ему синюю, с белыми ромашками, слегка закопченную кастрюлю. Она большим черпаком стала подкладывать Четвертому густую серую кашу, довольно неаппетитную на вид. Но тот, по-моему, даже немного повеселел, по крайней мере, бледные губы перестали кривиться.

Около Четвертого пристроилась Альда – она, наоборот, почти не прикасалась еде, заявив: «Да я на кухне от души напробовалась!» Альда с умилением смотрела на господина Эдвина, сидевшего рядом со мной, и широко улыбалась.

Я была довольна, что мы расположились не лицом к лицу с ним, – это бы меня смущало.

– Как поживаете, господин Эдвин? Как двор, как ее Величество? Как очаровательная Принцесса? – интересовалась Альда.

– Всё замечательно, – вежливо отвечал он. – Жизнь в городе кипит. В целом, всё благополучно. Принцесса, насколько мне известно, увлеклась конным спортом и уже достигла больших успехов.

– Вот уж беспокойная девочка! – непонятно воскликнула Альда. Она посмотрела на Четвертого, уплетающего, кажется, четвертую порцию густой каши, и печально вздохнула. – Когда-то и я была такой же беспокойной. А теперь – вот! Живу себе тихо-тихо! Как мышка в норке! Хозяйничаю!

Я подумала, что к Альде слова «тихо-тихо» никак не относятся, да и на мышку она совсем не похожа. Но, конечно, промолчала.

После обеда господин Эдвин, тепло поблагодарив Альду, проговорил:

– Пока мой помощник Тинк готовит дракона к возвращению в Сапфир, я, пожалуй, пройдусь по Голубой долине. Здесь свежий воздух и такие живописные места... – и обернулся ко мне. – Понимаю, что вы устали с дороги, госпожа Злата. Но, может быть, вы составите мне компанию?

Я увидела, как за его спиной закивала Альда, как выразительно захлопали ее ресницы, – мол, не будь дурехой, соглашайся, соглашайся, конечно! Но я бы не отказалась от прогулки даже без ее настойчивого совета.

– С удовольствием, господин Эдвин.

Мы направились по ярко-зеленой лужайке в сторону великолепных Сапфировых гор. Тучи рассеялись, весело светило солнце, и вершины блестели восхитительными синими огнями. Я смотрела на них завороженно – никогда не видела такой красоты.

– Вижу, вам понравились наши горы, – поймал мой взгляд господин Эдвин.

– Они великолепны!

– Да, в каждом краю есть что-то удивительное. Гордость Побережья – океан, а у нас – Сапфировые скалы.

– У них такой богатый цвет – голубой, фиалковый, индиго… И как ярко они сияют!

– Но ваши синие глаза сияют еще ярче, – неожиданно проговорил господин Эдвин. И негромко добавил, увидев мое смущение. – Вы редкостно красивы, госпожа Злата. Это факт, который я не могу не отметить. Когда мне сказали, что в нашу страну прибудет долгожданный магический архитектор, я никак не ожидал, что он будет таким… такой.

– Благодарю за комплимент, господин Эдвин, – пробормотала я и подумала, что впервые, в кабинете отеля, он увидел меня той еще восхитительной красоткой: помятой, перепачканной и в слезах.

– Вы, как я слышал, замужем? – помолчав, спросил он.

– Да… – я ответила не сразу. Конечно, я не стала говорить господину Эдвину, что мое замужество оказалось очень несчастливым. Там, на Побережье, я даже и помыслить не могла о разводе. И дело даже не в том, что расторжение брака решительно всеми осуждалось, а сама процедура была такой запутанной и затратной, что легче было просто разъехаться. Марис никогда бы на это не согласился. Скорее я получила бы оплеуху, чем развод. Пару раз я пыталась затеять об этом разговор, но муж всегда наливался кровью и кричал: «Заткнись и не думай об этом! Ты моя женщина! Моя женщина!» Тот факт, что я – его женщина, нисколько не мешал ему завести даму на стороне. А может быть, и не одну… Но не вываливать же это всё на господина Эдвина!