Воины, не желая связываться с этим садистом, который голыми руками целый час мучительно убивал свинку, заставляя её визжать на все джунгли и нагоняя эпидемию инфарктов на округу, почтительно расступились, перестраиваясь в живой коридор.

Такая реакция придала Диме силы. Вернее, он сам их себе придал, не желая позориться в столь фееричном эпизоде своей жизни. Он вальяжно поправил верёвки, напрягся и потащил законное «своё» в родную нору.

– Обрати внимание на реакцию женщин, – назидательным тоном выдала вводную Джи, царственно восседая на поверженном кабане верхом.

«Где ты здесь видишь женщин?» – удивился бурлак, бросая косые взгляды по сторонам.

– А я тебе не про «здесь» говорю. Тебе ещё полпоселения тащить. Сейчас все набегут.

«И на что я должен обратить внимание?» – продолжал про себя Дима.

– Вот я и проверю твою наблюдательность. Только не делай скоропалительных выводов. Смотри, запоминай, думай, что представляют собой их реакции. А я вечером послушаю твои соображения вместо сказки на ночь.

Джи оказалась права. Как только вошёл в поселение, из всех нор, как тараканы, высыпали представительницы женского пола, а к ним в придачу целая кодла детёнышей, мгновенно устроившая кирдык тишине и спокойствию местного дебило-питомника.

Дима волок добычу и снисходительно лыбился, разглядывая лица набежавших самок. Вот только, кроме восхищения кабаном, он ничего не приметил, как ни вглядывался и ни настраивался на их эмоции. Ни одна сволочь на него, героя, даже мельком не взглянула! Только дотащив волокушу до дома, исследователь увидел реакцию, отличную от всех остальных. Единственной женщиной, кто вела себя никак все, была его Афа.

Супруга стояла у земляного забора, сгорбившись, низко опустив и без того длинные руки, и на её лице застыла улыбка наглой уркаганки. Она растянула рот от уха до уха, а зрачки, словно в прорези маски, метались из стороны в сторону. Но разглядывала она опять же не муженька с добычей, а реакцию соседок, всем видом как бы говоря: «Ну что, суки, съели?»

Лишь когда до предела вымотанный охотник подтащил кабанчика к ней вплотную, Афа наконец обратила внимание и на него. Сделав лицо попроще, она тут же кинулась к своему самцу и, нежно прижавшись, принялась поглаживать добытчика, наплевав на то, что он весь в крови. Притом делала это опять как бы напоказ для ненавистных товарок по селению.

Дима на ломаном обезьяньем, сопровождая речь сурдопереводом с тактильным комментарием, чуть ли не пинками погнал сожительницу за водой, желая умыться. А сам, бросив оружие и освободившись от пут, оглянулся.

Вот теперь было на что посмотреть. Самки поселения все как одна принялись проявлять к чужаку резко возросший интерес, несмотря на возраст и положение. Притом делали они это настолько вызывающе-бессовестно, что даже не обращали внимания на своих самцов, стоящих рядом.

«Похоже, одна половина меня сейчас будет насиловать от большой любви, а вторая – убивать от ревности», – подумал он, косясь на Джи.

– Не делай скоропалительных выводов, – напомнила училка, слезая с туши и отряхиваясь, будто замаралась. – Сейчас не будут.

– А, – произнёс он вслух, поняв её по-своему, и продолжил мысленно: «Чуть попозже?»

– По крайней мере, не сейчас, – успокоила его Джи, – но обязательно постараются сделать и то, и другое.

«Вот спасибо! Успокоила. И куда бежать?»

– А бежать некуда, – припёрла его наставница к воображаемой стенке. – Так что срочно продумывай стратегию поведения. Ибо от этого зависит твоё выживание. Пока мне зачёт по этой теме не сдашь…

Джи неопределённо покрутила ладонью в воздухе и с усталым видом, будто это не он тащил её с кабаном, а она их обоих, побрела в нору, оставив ученика на растерзание толпы. Хорошо, что пока только визуального.

С горем пополам содрав с кабана шкуру, он отпилил передние лапы, оставив себе на прокорм, а остальное мясо оттащил вождю, этим подношением убив сразу двух зайцев. Во-первых, подкупил власть, которая с подобающим пиететом приняла взятку, дав понять, что чужак всё правильно сделал по их обезьяньим понятиям. И поэтому может рассчитывать на «крышу». По крайней мере, на время, пока они этого кабана едят. А во-вторых – избавился от излишков мяса, которое всё равно уже к утру по такой жаре начнёт вонять.

Вернувшись со «стрелки» с вождём, Дима застал в доме собрание женского кружка. Около десятка разновозрастных самок, забившись в его просторную нору, что-то невпопад «укали», «ыкали» и «акали», восхищаясь хоромами и бытовыми аксессуарами: аккуратным очагом, вертелом, самопальной посудой и «пылегоном» в виде пушистого веника.

Афа выступала почётным экскурсоводом, купаясь в лучах заслуженного зазнайства. Она держалась так высокомерно, что у неё даже «уши спаниеля» затопорщились, оторвавшись от пуза.