Улыбка-оскал Анжелы слепит, она наслаждается тем, что только что сделала.

– От хорошей женщины мужчина никогда не уйдёт, - победно произносит она, заглядывая в лицо Демиду.

А он, кажется, вообще про неё забыл. Сверлит меня взглядом, который ощущается на коже самым настоящим прикосновением. Синие глаза темнеют, радужку вытесняет медленно расширяющийся зрачок.

– Осталась с прицепом никому не нужная, - она наматывает рыжий локон на палец и забрасывает одну ногу на другую.
– Оттуда и зависть. Да, Нэлли?

– Вон пошла.

Негромкий приказ Адарова заполняет собой всю комнату. Он так и не переставал на меня смотреть.

Похоже, у меня галлюцинации. Или он, действительно, в один момент сменился в лице, а его тело напряглось?..

Анжела не понимает, что его слова были адресованы ей, и смотрит на меня в стиле «Ты, что тупая? Это тебе сказали!».

– Алло! – не выдерживает она и смотрит на меня наглым взглядом. – Ты что глухая…

– Вышла сейчас же, - бросает Демид раздражённо и указывает ей на дверь. – Секунда промедления, и ты уволена.

С лицом белее мела Анжела поднимается с дивана, на котором ещё недавно рассиживала словно царица, и семеня, направляется к двери. Стоит ей испариться, Адаров снова командует, но на этот раз мной.

– Закрой дверь. На замок.

Подчиняюсь, хотя мне и хочется бежать без оглядки. Остаюсь, потому что эту проблему нужно решать. Прямо сейчас.

Замок издаёт щелчок, и Адаров сразу же бьёт меня вопросом:

– Почему ты не сказала мне, что речь шла про твоего сына? – вижу, как заостряются скулы Демида, он зол, но сохраняет самообладание.

– Я не люблю говорить о своей личной жизни, - пожимаю плечами.

Адаров поднимается и подходит ко мне. Руки в карманах брюк, тело до того напряжено, что ткань рубашки вот-вот треснет. Он горячий, словно раскалённый вулкан. Чувствую его жар даже на расстоянии.

– Я. ТВОЯ. ЛИЧНАЯ. ЖИЗНЬ.

Безапелляционно заявляет, да ещё и с такой сталью в голосе, что я отшатываюсь назад.

– Когда ты планировала мне рассказать? Сколько Кириллу лет? И где его «папа»?! – худшая комбинация вопросов из всех возможных. У меня сейчас взорвётся голова.

– Демид, - растерянно шепчу я, глядя ему в глаза, - ты из прошлого. Я бы никогда не рассказала тебе о моём сыне.

– Почему? – требует он, скрестив руки на груди.

– Почему?! – повышаю голос я.

Потому что ты меня растоптал. Уничтожил. Я всю беременность плакала по тебе.

– Ты была замужем? Его «папа» платит алименты? Кириллу сколько, лет пять? – снова в меня летит обойма вопросов, на которые я ещё не придумала ответов.
– А может, семь? – Демид прямо спрашивает, его ли это сын.

О боже!

Сглатываю ком в горле, меня тут же пробивает холодный пот.

– Ты себя-то слышишь? – я откуда-то нахожу силы для ответа. Материнский инстинкт, не иначе. – Это безумие…

– Не безумие. Ты могла узнать о беременности после того, как я ушёл.

– После того как ты «ушёл», я бы… Да я бы сделала аборт не задумываясь!

Я лгу. Но это ложь во благо.

– Правда? – с незнакомой мне ноткой в голосе спрашивает он. Не знай я насколько он циничен, решила бы, что его задел мой ответ.

– Чистая. С отцом Кирилла мы повстречались столько же сколько с тобой. Я забеременела, родился мой мальчик. Отношения расстроились, и он ушёл. Алиментов не платит. Я даже не знаю, где он. Доволен?

– Я, блядь, в бешенстве, - и ведь я вижу, что он кипит. – Ты не заслужила такого дерьма.

– Смешно слышать это от тебя, Адаров. Правда смешно, - из груди вырывается болезненный смех.
– На самом деле я пришла, чтобы сказать, что мне нужно уйти на полчаса раньше. Надеюсь, это не проблема?

*

– Не проблема, - говорю и смотрю на неё. Не могу насытиться. И с каждым разом всё хуже.

Она не отвечает. Просто коротко кивает и разворачивается, чтобы уйти. Смотрю на её тонкую спину, женственные руки, длинные волосы в высоком хвосте, стройные ноги в чёрных брюках.

Такая слабая и такая сильная.

У меня дикое ощущение несправедливости. И я к этому, сука, причастен.

– Нэлли, - зову её. Она нехотя разворачивается. – Я хочу, чтобы ты рассчитывала на меня в любых вопросах. В том числе, когда это касается твоего сына.