Провожу пальцем по сероватому логотипу, напечатанному на обратной стороне снимка. Выпускаю из лёгких воздух, будто мне предстоит нырнуть на глубину.

И переворачиваю.

Это наше селфи. Мне даже вглядываться не нужно, чтобы моментально вспомнить тот день. И то, что я чувствовала в тот период своей жизни.

Не замечаю, как опускаюсь на стул, держа снимок сразу двумя руками.

Дурацкая фотография на которой мы балуемся. Я у него дома, в его футболке. Он обнимает меня сзади и фотографирует нас на фотоаппарат. Я макушкой упираюсь ему в подбородок. Мы так близко. Влюблённые, молодые…

Ненавижу Адарова за то, что он смог так легко найти моё слабое место. И сработало же.

Снимок меня завораживает, я будто снова переживаю тот коктейль беззаботной юношеской любви, когда море было покалено, а небо безоблачным.

И ведь я отдаю себе отчёт в том, что получилось в итоге. Но оторваться от кусочка глянцевой бумаги не в силах.

Я распечатала эту фотографию в фотосалоне, купила рамку, поместила снимок в неё и принесла к Демиду в квартиру. До сих пор помню его реакцию. Он улыбнулся как-то по-особенному и поставил её на самое видное место.

Дурацкую фотографию нас – и на самое видное место.

Вот почему мама встревожилась. Таким жестом Адаров напрямую говорит, что не забыл. Но я-то знаю его истинный интерес. Примитивный и животный.

Он предлагает мне секс, а не отношения. А даже если бы предложил отношения… кредит доверия он исчерпал давно и бесповоротно.

Продолжаю гипнотизировать фотографию взглядом ещё какое-то время, а потом кладу её обратно. И все остальные подарки тоже. Это будет возвращено. Завтра же.

Была бы моя воля, вернула бы сейчас же!

И с мамой теперь что-то нужно решать. Она умная женщина, с жизненным опытом. Меня знает как облупленную.

Этим «подарком» Демид конкретно усложнил мне жизнь.

Поднимаюсь по лестнице и прекрасно понимаю, что ни о каком сне и отдыхе не может быть и речи. И снова по его вине…

Телефон вибрирует в кармане. Я достаю его с опозданием, сердце бьётся в горле, я почему-то думаю, что это он звонит.

Смотрю на экран.

«Тётя Зина Соседка».

Странно. Время позднее, а она старушка восьмидесяти лет. Живёт в однушке прямо под моей.

– Алло, тёть Зин, всё в порядке?

– Здравствуй, соседушка! – из-за проблем со слухом она говорит громче нужного, но я привыкла. – Ты дома?

– Да, - спускаюсь обратно на кухню и отвечаю тоже громко.

– А я думала ты ещё на работе, в городе. Плохи дела, Нэлли. Кажется, ты меня затопила!

– Тёть Зин, я выезжаю. Скоро буду!

Так скоро как хотелось бы – не вышло. Такси я ждала минут пятнадцать, и плелись мы со скоростью улитки. Пару раз пришлось просить водителя поднажать, а то у меня было подозрение, что он ехал существеннее медленнее, чем позволял скоростной режим.

Залетаю в подъезд пулей, а про себя молюсь, чтобы ущерб был минимальным! Свою-то квартиру отремонтировать это полбеды. А вот соседскую… Даже думать не хочу. Деньги хоть рисуй, ей-богу.

Отпираю дверь, толкаю…

– Нет! Нет, нет, нет…

Везде вода! Вот просто везде. Меня что затопили соседи сверху?

Хуже! Иду на звуки льющейся воды в ванну и вижу, как из крана течёт вода прямо в переполненную ванну. Как так вообще получилось? И почему слив в ванне закрыт затычкой?!

Боже!

Ставлю сумку на кухонный стол. В ней подарки от Демида. Я предполагаю, что останусь ночевать здесь. Если, конечно, найдётся время на сон после уборки. Вот утром, на работе и верну ему всё.

Туда же, на кухонный стол, перемещаю все ценные вещи, бумаги и документы.

Что делать?

Достаю из шкафа старые вещи, ведро и вручную собираю с пол воду. А сама думаю о том, что, если сильно затопила Тётю Зину, то это конец. Жаль старушку. Надежда только на чудо. Ну и на то, что в квартире пусть и старый, но добротный ремонт. А самой воды на полу не так уж и много…

Как же я ошибалась! Её ещё как много! Бьюсь уже двадцать минут, а воды не убавляется несмотря на то, что кран я закрыла и прибавляться ей неоткуда.

И когда мне кажется, что хуже быть не может, в дверь стучат. Убираю от лица намокшие от уборки пряди, на ходу репетирую речь, полную извинений.

Это капец!

Тётя Зина сама прийти не могла, у неё больные ноги. А вот один из её сыновей – запросто. Надо будет извиняться. Пусть я и не знаю, как так вышло!

Вздыхаю и открываю дверь.