А нельзя в таком признаваться! Мне кажется, что даже в убийстве, совершенном с особой жестокостью, которое я, конечно же, не совершала, признаться гораздо проще, чем в хищении Алининых трусов (а в этом да, виновна). Если же я признаюсь в содеянном, то Алина что-то точно себе надумает. Поэтому единственный коварный план, который родился у меня в голове: вернуться домой и забросить их за стиральную машинку: «вот, мол, упали». Но поскольку я пришла домой поздно, а в ванной уже была Алина, затеявшая серьезную поисковую операцию, деваться было некуда. Я перешла к явке с повинной. Здесь нужно сказать и о том, что мысль о её трусах в моей комнате меня тоже не особо тешила. Поэтому я сказала соседке о том, что, возможно, я ошибочно сгребла её трусы в общую кучу и отнесла к себе в комнату.

— Ты ведь вернешь мне их? — спросила Алина.

— Ну , конечно, верну, — сказала я и пошла в комнату их искать. Действительно, они были у меня. Неловкая ситуация вышла, однако Алина поблагодарила меня за честность и сказала: «Ты молодец».

Ну что ж первая и последняя благодарность за день была заработана таким вот путем.

Так вот, дабы не повторять эту тему розовых больших труселей, мне нужно было купить что-нибудь сексуально-провокационное, такое, какое было на истице на том чертовом видео. К слову говоря, это видео я потом увидела на странице свидетеля в соцсети с надписью: " Как это понимать?"

На странице истицы был выложен ответ на это видео — фотография ее в положении и довольного ответчика, приспустившегося к ее большому животу и закрывшего глаза от счастья. Ниже под фото была надпись: " Как это понимать?"

Да, истица была беременна от ответчика, но, как я поняла из процесса, у нее случился выкидыш.

"Все-таки он любил и любит ее..." — думала я, — " Вот каких женщин любят... Раскрепощенных."

Вскоре одни из моих выходных были посвящены подбору красивого нижнего женского белья. Начала я, конечно же, с маленьких кружевных черных трусиков. Ими и закончила, увидев цены на нижнее белье в фирменном магазине. Спустя недельку на скидке я купила фиолетовый лиф, который планировала надеть на мой первый секс со свидетелем по делу. Почему я думала, что это произойдет с ним? Потому что ответчик, который мне нравился, был для меня все так же недосягаем, а свидетель напоминал мне о нем. Кроме того, по моим внутренним неосознанным настройкам я должна была лишиться девственности гораздо раньше и жутко отставала в этом марафоне от других девчонок. Бессмысленно? Знаю.

Но еще моя сокурсница рассказывала мне о том, что, ради того, чтобы лишиться девственности, она переспала с 26-тилетним незнакомцем. На тот момент ей было чуть больше 18-и лет. Эту многоходовочку запомнила и я, но я все еще хотела, чтобы это было по любви и после свадьбы, хотя бы чьей-нибудь.

В один из дней свидетель из суда пригласил меня на официальное свидание. По крайней мере, так думала я. Думала и готовилась.

Предварительно я посоветовалось с коллегой, той, что помоложе, что надеть на свидание. Она спросила: «А что у тебя есть в гардеробе?» Гардероб у меня был небогат, но я перечислила, что есть: «Есть юбка светлая, я в ней была в суде один раз, белый топ с вышивкой, голубоватые джинсы, черный топ на бретелях, серая шелковая блуза, но в ней я уже была, есть платье синее короткое с вырезом на спине, есть красная юбка-карандаш и, пожалуй, из красивого все». Она посоветовала мне надеть белый топ и светлую юбку и прийти на каблуках. Туфли у меня были красные бархатные.

Когда я пришла домой с тем, чтобы прибарахлиться к свиданию, мне позвонил свидетель и сказал: «Солнышко, я сейчас на офисе, мы отмечаем день рождения друга, я пришлю за тобой такси».

Я не любила, когда меня называли солнышком, потому что рано или поздно солнышко уходит в закат. Но больше всего я не любила пьяных мужчин, и по его голосу можно было со стопроцентной вероятностью определить, что в тот момент он относился к упомянутой выше категории. Мне стало страшно.

Я еще раз перепроверила его аккаунт в соцсети и увидела на его странице упоминание о его однофамилице «Усопшевой». Не помню, где конкретно она фигурировала, в родственниках, либо в семье и детях, но мне почему-то казалось, что это его сестра. Потом по протоколу судебного заседания и данных о его рождении я стала проверять его возраст и математическим путем вычислила, что ему 34 года, а мне на тот момент было еще 22. Он был староват для меня внешне, и я видела это. В голову, конечно, закрадывалась мысль: а есть ли у него брак и дети? Но сопоставить свои сомнения с данными его страницы я не смогла. Логика потеряла связь с моим мозгом, когда к нам в квартиру ворвалась хозяйка собирать дань за проживание и отчитывать меня за то, что я не убираю общую территорию. Да, к слову говоря, на меня уже жаловалось мои соседки, потому что они дежурили, а я нет. В ответ на жалобы я говорила о том, что у меня совершенно нет времени на это, что я занята на работе, а дома занята протоколами, я устаю. Девочки не понимали: «Март, мы все работаем, и все устаем». Не успела хозяйка что-то сказать, как я ответила, что все понимаю и уберу кухню на этой неделе. На том и порешили.

Оставалось выбрать наряд для свидания. Поскольку мой избранник был подвыпивший, я не хотела надевать короткую юбку и топик, а тем более становиться на каблучок. Я хотела закрыть свою зону отчаянья джинсами, но потом показалась соседкам и они сказали мне надеть юбку. Я доверилась.

Вскоре подъехало такси и я выпорхнула из подъезда к машинке. Когда я села в нее, то засмущалась. Тогда я не могла заговорить с водителем и он молча вез меня к моему свидетелю.

В лучах уходящего солнца я заметила, что плохо побрила ноги. Вместе с тем было прохладно и мои устоявшие после бритья волоски на коленках поднимались с гусиной кожи. Я попыталась прикрыть колени сумочкой. Так мы стали выезжать за город. Через лобовое стекло такси я увидела, что город закончился и начался какой-то темноватый густой лес. Солнце уже зашло за горизонт, когда его коллега «солнышко» подъезжала к офису.

Я вышла из такси, и меня сразу встретил свидетель.

— Привет, — сказал он и в мою сторону сразу же потянулся слабый алкогольный шлейф.

— Привет... — смущенно ответила я в ожидании, когда свидетель отведет меня в офис, так как на улице во всю уже ощущался холод.

Когда мы вошли в офис, я увидела хороший новый стол, который был заставлен грубой «мужской» едой (мясо, раки, водка, вино). Где-то уже лежали косточки. А вокруг стола сидели мужчины. Я уже не помню, как они выглядели, но их было больше пяти, разных возрастов. Среди них — он, ответчик по делу, человек, который был мне уже знаком, и, конечно, симпатичен. У него на животе небрежно расходилась темно-синяя рубашка, что говорило о том, что он уже поел. Он отреагировал на меня дружелюбно: