Тем временем я смотрела на наполнение комнаты атрибутами для холостяцкой жизни, среди которых увидела картину с изображенной на ней обнаженной тучной средневековой женщиной. Не успела я очухаться от увиденного, как этот адвокат дьявола уже застелил постель, подошел ко мне сзади молча и стал нюхать мои волосы. Я отошла на другую сторону кровати и намекнула, что ему пора бы уже и честь знать. Он опять подошел ко мне, показал пару упражнений на ручном тренажере и спустя секунду-две бросился меня обнимать и целовать в шею. Мне стало страшно. Первое, что накрыло меня — шок. Я не ожидала таких действий от адвоката. Он должен знать содержание статьи о половом сношении вопреки воле потерпевшей (читать — изнасиловании), это… уголовно наказуемое общественноопасное и противоправное деяние. Пока я вспоминала все части этой злосчастной статьи, он повалил меня на кровать. Мои колени задрожали, я оттолкнула его и крикнула: «Нет!». Он отошел.

— Но я думал, что ты подала мне знак... — удивленно сказал он.

— Знак? Какой такой знак?... — с глазами как у белки из мультфильма «Ледниковый период», которую прижало ледяными глыбами, спросила я.

Затем добавила:

— Скажи мне, пожалуйста, какой знак я тебе подала? Может, я и сейчас тебе их подаю?

— Ты рассматривала ту картину…

— Она висит у тебя в комнате над кроватью, понятное дело, что я бы на нее взглянула… — с дрожащими руками ответила я.

— Хорошо, я больше не буду. Можешь ложиться спать. Я пойду в другую комнату.

— Уходи… — сурово отрезала я.

Когда он вышел из комнаты, у меня все еще дрожало все тело, мне стало жутко и противно, в некотором исступлении я не могла пошевелиться. Спустя минуту моего лежания на кровати при свете желание поспать начинало одолевать меня. Я попыталась успокоиться и выключить свет, чтобы немного вздремнуть. Когда я сделала это, то услышала скрип старого пола за дверью, быстро включила свет обратно и начала вопить. «Я ухожу отсюда!» — закричала я, в ответ на что этот правовой извращенец, уже успевший добраться до двери в комнату, где была я, сказал: «Не уходи, пожалуйста. Что обо мне подумают соседи? Привел девушку и она бежит от меня». «Меня это не волнует!» — сердито бросила я. Я настаивала на своем и была непреклонна. Он сдался, потому что думал, что я устрою скандал и буду вопить как потерпевшая на всю квартиру. Этим я его и пугала. Но громко кричать — это не обо мне (даже в роли потерпевшей), он этого не знал. Это немного забавляло.

Тем не менее, наша криминал стори закончилась дружеским общением. Мы вместе гуляли по ночному городу М. до прибытия моего поезда на станцию.

— Ты извини, просто зачесалось, — сказал он во время прогулки.

— Что ты творишь? Ты же адвокат, любой девочке в клубе скажи об этом, она тебя с ногами и руками оторвет! — сказала я, попробовав повысить его самооценку.

Он проводил меня в нужный мне вагон и взял мой номер телефона. В поезде мне удалось уснуть. Я была счастлива, что все закончилось хорошо и я обрела хорошего знакомого.

Но, вместе с тем, меня настораживали моя наивность и беспечность в подобных ситуациях.

Как девушка, которая с легкостью может отличить гиперболу от литоты, может так плохо разбираться в парнях (мужчинах) и их намереньях?

Но свою первую любовь я все же встретила на работе зимой 2018 года. Он пришел к нам в суд с бывшей женой — длинноволосой брюнеткой с большими и острыми, как у моего покойного деда на ногах, но только аккуратными и ухоженными когтями.

Рассматривалось дело по разделу совместно нажитого имущества. Я помню, что не заметила ответчика в коридоре, я смотрела на истицу и спрашивала у нее, прибыл ли ответчик. А он сидел на скамье перед кабинетом судьи и как будто слился со скамьей. Истица недовольно указала мне на него рукой, и я обрадовалась тому, что он получил мою повестку и явился, потому что я как еще не опытный секретарь не проверила уведомления о вручении почтовой корреспонденции.

"Теперь я уж точно не попаду под раздачу судьи за неявку сторон... Ну, по крайней мере, по этому делу..." — думала я и, сообщив судье о явившихся участниках процесса, с неким облегчением пригласила стороны в зал судебного заседания.

В самом судебном заседании по их делу никакой агрессии от ответчика в сторону истца не исходило, напротив в его речи прозвучало слово «полюбовно». Именно так он хотел разрешить этот спор. Довольно теплое слово по отношению к бывшей жене, которое уже говорило о том, что у него сохранились чувства к этой женщине.

Но в тот момент мне было все равно. Обычный процесс, обычные стороны...

Делая пометки по ходу процесса у себя в черновике, я мельком посмотрела на ответчика и увидела его добрые карие глаза под обесцвеченными совсем невыразительными бровями.

" Ну этот точно не скандалист, значит, протокол можно готовить медленно", — думала я.

Да, где-то в глубине души он уже был мне симпатичен, но, скорее, тем, что был неконфликтен, а значит, жалоб на меня от него не предвидится.

Когда закончилось судебное заседание, моя судья внезапно сказала, обратившись ко мне:

— Ты знаешь, что этот человек учредитель фирмы, которая предоставляла машины для подвоза ветеранов на 9 мая бесплатно?

— Нет, не знаю, — отстраненно ответила я.