В следующий процесс с ним я шла как на праздник.

Еще до этого праздника я решила обновить свой гардероб и купила красную кофту с прозрачными рукавами и воланами. Тестировать её на коллегах я стала гораздо раньше.

— Гасилова, у вас сегодня процесс тем разведенным? — спросила меня Алена Георгиевна, видимо, подозревая в легком секретарском флирте.

— Нет, — ответила я к её огромному удивлению.

— Ну смотри! Красивая кофточка...

После этого я действительно была смущена и решила не надевать эту кофту 8-ого февраля, чтобы так явно не подставляться.

Тем не менее, в тот день я была в предвкушении процесса. У меня как у секретаря судебного заседания была маленькая власть вызывать сторон и свидетелей, брать у них паспорта для удостоверения личности. И эту роль я играла весело и деловито. По крайней мере, мне так казалось в тот момент. На коридоре собралось много мужчин — друзья и знакомые ответчика, его отец, немного женщин — подруга и мать истицы. Тем не менее, это означало, что процесс будет долгим, протокол будет большим, и, возможно, стороны (в особенности, ответчик), захотят с ним ознакомиться . Помню адвоката ответчика — женщину лет 40, честную, добрую играющую «по правилам», адвоката истицы — мужчину лет 50 с лишним в очках, того, что за словом в карман не полезет, с хорошим чувством юмора, который хорошо знает и выполняет свою работу.

Помню, что весь судебный процесс концентрировался на позиции истицы о том, что даже после расторжения брака они с ответчиком вели совместное хозяйство, что пришли подтвердить свидетели стороны истицы и опровергнуть свидетели стороны ответчика.

Поле битвы было интересным. Все это напоминало мне сельскую свадьбу. Простые и приятные люди со своими хитростями, слабостями и позициями, родственники, волнующиеся за исход дела.

Помню, как наливались красной краской щеки ответчика, когда мать истицы говорила о том, что он не дарил истице цветов и был жадным, что истица взяла его под свое крыло еще щенком, а когда он "вымахал", то решил бросить её. Но тем не менее, она говорила о том, что он любил истицу и они продолжали встречаться и после расторжения брака, он частенько ночевал у нее, а дочка истицы даже стала называть его "папой". Это расстраивало меня, я не хотела, чтобы так было.

Друзья и коллеги ответчика в один голос кричали о том, что его бывшая жена вела разгульный образ жизни, что ответчик не ездил к ней ночевать со своими вещами, он ездил на футбол.

Лично я, чье мнение в этом процессе вообще не было важно, думаю, что правда все же была где-то посередине. Нельзя было не заметить того, что он любил её, даже в момент судебных перепалок, его слова «полюбовно», покрасневшие щеки, пояснения свидетелей о том, что он ночевал у нее после расторжения брака — все свидетельствовало против него. Горько было это осознавать. Тем более, когда свидетели с его стороны говорили о том, что она «гуляла и пила». Процесс задержался на час после работы, и мы вместе были заточены в кабинете судебных заседаний на этой странной свадьбе. Решение не было вынесено, представитель истца затребовал сведения из базы МТС, в которой по сотам можно было определить, где (по какому адресу) находился ответчик в определенные дни после расторжения брака с истицей.

А сам ответчик изъявил желание ознакомиться с протоколом судебного заседания, на что судья сказала: «Подойдете 13 февраля к секретарю». Я обрадовалась тому, что он подойдет ко мне. Но совсем не тому, что мне придется печатать этот огромный протокол. В итоге я ушла кучей рукописных черновиков и надеждой на нашу встречу. Как глупо.

Однако после процесса с ответчиком у нас с судьей было очень много других процессов и я не успевала подготовить дело к ознакомлению. Я распечатала протокол судебного заседания и отдала на проверку судье. А без него дело подшить совсем не получалось. Протокол был большой — 30 страниц формата А4, даже на его проверку требовалось время, которым мы с судьей не располагали. Тогда я решилась позвонить ответчику и попросить, чтобы он подошел ко мне в суд 14 февраля в День Влюбленных. Я запомнила эту дату, потому что это странно. Странно, что так сложились обстоятельства. Я не думала, что это совпадение. У меня не получалось хорошо оформить дело до 13, и мы встретимся 14. В моей голове это уже была судьба.

В тот день я надела свое новое розовое платье, накрутила и уложила волосы и накрасилась. Только слепой или мертвый мог не заметить того, как сильно я старалась.

И он пришел. Я дала ему дело, засмущалась и спряталась на свое рабочее место за свой компьютер. Стол у меня, как всегда, был завален. Плюс к этому я начала создавать вид бурной деятельности, как будто к нам пришел проверяющий.

— Алло, это суд Центрального района г. М. Вас беспокоит, Вы — Виталий Петрович?

— Нет, деточка, — ответил сиплый женский голос.

— А Вы знакомы с Виталием Петровичем? — прицепилась я.

— С каким-то знакомая, с каким-то нет... — загадочно ответила она и сбила меня с толку.

— ... С Журавликовым?... — попыталась я выведать информацию.

— С Журавликовым? — эхом отозвался голос женщины.

— Да-да, — чувствуя раздражение от зря потерянного времени, процедила я.

— Нет, — ответила она и сбросила разговор...

" Ну хоть бы ответчик не слышал этого позора" — думала я и пряталась за монитор, изредка выглядывая из-за него. Ответчик сидел все так же неподвижно и максимально сосредоточенно, как будто читал брачный договор и разглядывал мелкий шрифт на нем, изучал материалы дела.

Моя старшая коллега искоса поглядывала на меня и посмеивалась.

— Мартуль, подойди, ко мне, пожалуйста, на минуточку. Я не вижу, что это за графа в базе данных... — внезапно сказала она мне.

" Ну все, это конец... Как же она так могла?" — думала я, не желая выдвигаться из-под своего укрытия.

Но мне пришлось это сделать. Рядом с ее столом сидел он и я мельком увидела, какой лист дела он долго елозил. К сожалению, это была страничка ее паспорта. На фотографии в паспорт она получилась очень миловидной и симпатичной.