В таком страхе и беспамятстве я едва добрела до своего подъезда. Борьба с желанием прочитать это злосчастное сообщение и ответить была слишком тяжела для меня одной.

Я не открывала сообщение долго, смотрела отвлекающие фильмы, готовила себе еду. Но его сообщение повисло надо мной как Дамоклов меч.

Не читала я его и весь первый день после получения.

Я уехала домой и в трехчасовой тряске поезда совершенно забыла о том, что у меня на телефоне бомба замедленного действия.

Держалась я недолго, внутри меня с новой силой вспыхнула внутренняя борьба, такая, как была у Фродо из фильма «Властелин колец» с кольцом зла, что он нес с собой на уничтожение, как у мало зарабатывающего и недооцененного руководством бухгалтера со счетом, на котором много чужих денежных средств.

Под вечер, будучи дома в семейной обстановке я все же открыла его сообщение. Оно было таким: «Добрейший вечерочек, а Вы совсем не изменились».

Мой вечер первого дня, следующего за вечером получения сообщения, был испорчен. Я была обижена тем, что он пишет мне в такой манере, тем, что он написал «не изменились». Я не собиралась меняться ради него, как это обычно делают бывшие девушки… Мол, «смотри, кого ты потерял». Я давно уже пыталась показать это через социальные сети, но у меня не получилось, и я бросила эту попытку. Больше я не буду притворяться — милой, доброй, отзывчивой и позитивной, чтобы кому-то понравиться. Отныне я не хочу меняться после расставания. «Смотри, кем я стала без тебя» изменилось на «не смотри, не подходи ко мне, я не хочу знать тебя». Ведь одно твое сообщение может в щепки разрушить мою психологическую микрофлору и микрофауну. Я не знала о том, как написать ему об этом и написала: «Я приняла решение с тобой не общаться». Его ответа я ждала больше, чем Гарри Поттер ждал письма от друзей из Хогвартса, чем Хатико своего хозяина, больше, чем кольцо своего злого повелителя Мордора. Ответ пришел спустя 1 минуту 46 секунд. Это было сообщение: «Так мы и не общались» — и подлая омерзительная скобка, которая означала улыбку. Он был прав: мы не общались. Все это время я просто следила за его сториз в сети и просто общалась с экраном собственного телефона, это сводило меня с ума. Затем он написал: «Я обидел тебя чем-то?». Я понимала, что это не совесть в нем заиграла, не чувство вины, а любопытство.

Ответ на этот вопрос был утвердителен и, я думаю, понятен ему, но ему все еще нужно было покопаться в моей голове и помучать меня, а кроме того, подкрепить свое самолюбие мыслью о том, что я все еще страдаю. И я написала: «Нет, ничем, просто мне нужно идти дальше». Он написал: «И как это помешает твоему будущему? Не с тем человеком ты сжигаешь мосты» и еще кучу скобок. Тогда я добавила: «Я не хочу общаться с человеком, который ассоциируется у меня негативной оценкой самой себя». Он ответил: «Ничего не понял» — и мне казалось, что в тот момент в его мозгу укреплялась мысль обо мне как о дурочке. А потом добавил: «Но если ты считаешь так, то успехов». Я написала: «и тебе тоже!» со скобкой, означавшей улыбку, и удалила всю переписку с ним у него и у меня. Было больно, было переживательно. Мое настроение было испорчено, возврату и обмену не подлежало. В каком-то эмоциональном порыве я ударила по лицу свою маленькую крестницу, которая схватила меня за волосы, пытаясь защитить своего непутевого папу, моего брата, от моих попыток его «образумить», потому что тот выпивал и совершенно не думал о будущем своих детей. Ей стало больно, но она будучи восьмилетней девочкой уже научилась скрывать свои эмоции. Она надела свою кофту и чуть не заплакала, не считать эту эмоцию было трудно.

В этот момент я злилась на себя, злилась на весь окружающий мир, я понимала, что она любит своего папу, каким бы он ни был, как и я люблю своего, и я не имела абсолютно никакого права на этот злосчастный удар. Я люблю свою крестницу, своего брата, когда его не вижу, разумеется. Осознание того, что я испытываю теплые чувства к этим людям, греет, но то, что я посмела причинить кому-либо из них боль, разрушало меня изнутри. Когда она уезжала домой, она обиженно пробурчала: «А мне и не было больно…». И я ответила: «Слава Богу, я не хотела делать тебе больно». Потом она подошла ко мне и обняла. Так я поняла, что мои эмоции и переживания, связанные с расставанием, мешают мне полноценно жить, они берут верх надо мной и я не могу им противиться. Процесс саморазрушения был запущен.

Что чувствуешь, когда расстаешься с человеком, о котором мечтал добрых пять лет? Свободу? Едва ли. В какой-то момент я всячески оправдывала его, для меня он все равно был добрым и честным. Он ничего ведь мне не обещал и был предельно честен со мной, говорил о том, что, когда потеплеет, он будет искать себе девушку, говорил о том, что я не подхожу ему по эмоционалу, и чтобы я искала другого «хорошего» парня. Он сразу понял это для себя, еще на третей нашей встрече на «Мозгобойне», ему хватило трех дней со мной, чтобы понять, что я ему не подхожу. Со мной он не раскрывался, и я с ним не могла: какая-то эмоциональная блокировка случилась. Но я почему-то упорствовала и верила, вопреки фактам. Я думала, что он врет мне, что я нравлюсь ему и он признает это обязательно в одну из наших встреч. Этого не произошло. Он спокойно ухаживал за другими девушками, дарил им цветы, спал с бывшей супругой. После расставания я видела фото его бывшей жены у него в сториз. Она сидела на шезлонге в его майке с надписью о том, что она лучшая любовница.

В наш последний раз во время секса он спросил меня: «Зачем тебе нужен я?». Я ответила: «Я тебе доверяю». Он промолчал. Но это молчание было холодным, как будто ответ его не удовлетворил. Прямо как мою учительницу по математике не удовлетворяло большинство моих ответов.

Теперь я понимаю четко: если я действительно доверяю человеку, я должна довериться его выбору, он знает, что он делает, ему виднее, хватит упорствовать.

Конечно, после такого «любовного» фиаско мне было тяжело.

Помню вечер, когда я должна была выступить со стендапом в местном баре. У меня был текст о сексе и расставании. У входа в бар я увидела длинную белую машину, похожую на его машину.

«О нет, это он», — испуганно подумала я.

В ногах опять появилась слабость.

Когда я подошла к организаторам вечера, сообщить о том, что хочу выступить, то увидела в первом ряду прямо перед сценой в темноте силуэт уже знакомого парня. Это был он…

Из-за темноты и собственной слепоты я не видела его лица, но судя по тому, как он с интересом поглядывал в мою сторону, я поняла, что это мой несбывшийся мужчина.

Когда подошла моя очередь выступать, я испугалась, мой голос задрожал.

«А Вас когда-нибудь бросали парень/девушка, друзья или мама из окна?» — начала я. И смущаясь посмотрела на его силуэт. Он сидел за первым от сцены столиком с какой-то девушкой. И не удивительно. Но все же во время своего выступления я смотрела только на его силуэт, пытаясь отыскать в нем хотя бы дружескую поддержку.

Вместе с тем его реакцию на свое выступление я могла увидеть только на снимках приглашенного фотографа.