– Спасибо, не нужно. Выпью только воду. У меня сейчас особая диета.

Белковая не иначе. Все эти спортивные парни вечно себе что-то сушат или растят, будто в собственности у них не тело, а сельскохозяйственные угодья.

– Хорошо, как скажешь. Если не секрет, а чем ты занимаешься?

– Сейчас ничем. У меня закончился контракт, и я как бы отдыхаю и живу здесь.

– А почему именно здесь?

– Выделили квартиру, ну… от работы, – пожал он плечами и растерянно улыбнулся. – В принципе без разницы, где жить одному.

Спустя неделю Женя снова приехала потусоваться с Петей. Он встретил ее на северной парковке квартала, махал издалека рукой, как флагом на демонстрации. Шевелюра в этот раз стояла торчком, не иначе как наэлектризовалась от радости встречи. Такой здоровенный, взрослый, а смешной. Натянул оранжевую толстовку в цвет глаз.

– Привет! Как дела?

– Все хорошо. А у тебя?

– Как обычно. Пары надоели, родичи достали. Готова даже смотреть, как ты орудуешь веслами.

Он засиял на целую роту зубов. Снова начнет гонять ее по своей любимой экобашне. Но лучше беготня по уровням, чем факультативное занятие с андроидом-полиглотом. Придумали же бред.

– Любишь экстремальные покатушки?

– Ого. У меня пока нет прав.

– Они и не понадобятся. Главное – крепко держаться за руль.

И потащил ее внутрь горы, как тролль добычу.

Отец в голове занудел, что острые ощущения – последнее, за чем нужно гоняться, и важно всегда понимать, во что ввязываешься. А она водится с очень странным парнем и не рассказала о нем никому.

Радостное возбуждение Пети передавалось как вирус. Когда распахнулись лифтовые стеклянные двери, опасения куда-то рассеялись, и Женя сама взяла его руку. Он с удивлением покосился, но крепко сжал ладонь.

В просторную кабину вошло человек десять, все с лицами утомленных клерков и начищенными для офиса башмаками. Значит, до экстремальных покатушек не доедут. Двери открывались и закрывались, наверное, раз пять. В какой-то момент Женя с Петей остались одни и полетели так, что уровни сливались в цветной калейдоскоп.

– Почему только мы с тобой наверх?

Он небрежно пожал плечами, внимательно рассматривая их сцепленные руки.

– Начало рабочего дня. К тому же мы поднимаемся по второстепенной ветке.

– Ты не спрашиваешь, почему я не в универе?

– А ты должна быть? Это обязательно штука – универ?

Женя буквально онемела. Ну ничего себе, просто странный знакомый.

– Петя, откуда ты такой взялся? Как человек с другой планеты.

– Я мало что знаю об универах. У меня было специальное обучение.

– Ага, закрытая спортивная школа-тюрьма.

Двери распахнулись, впуская прохладу, и вместо вопросов у Жени вырвалось:

– Вау! Как здорово!

Вид с вершины экобашни захватывал. Под сводами гигантских пещер или храмов ползаешь, как восторженная букашка. А величественный простор под ногами, и из букашки превращаешься в торжествующего властелина. Хочется раскинуть руки и кричать что-нибудь громкое и бессмысленное.

– Смотри, как красиво переходит свет с полей на лес. А пригород отсюда – просто свалка подарочных коробочек от бижутерии.

– Мне тоже нравится смотреть сверху. Одно время я ходил сюда каждый день.

– А потом перестал?

– Ага. С высоты мир будто всегда одинаковый. Застыл. Во всем мелком много жизни и движения. А в большом – ничего. Отпечаток вечности и гробница времени.

– Да ты философ. И поэт. Мои однокурсники бы оценили.

– Прошлый раз ты говорила, что я спортсмен.

– И это. Значит, многосторонне развитая личность, хоть и миновал универ!

И они заржали, как кони, пьяные от свежего воздуха.

Он привел ее не к гоночным карам или планерам, а к велосипедам. Опять! На склоне у вершины горы торчала небольшая прокатная площадка с автоматической выдачей и лучащимся приветливостью андроидом.

Женя как-то спрашивала мать, зачем нужны роботы в местах, где со всем прекрасно справляются программы и механика. Та ответила, что для создания атмосферы человеческого участия. Торчать в одиночестве на такой высоте не слишком уютно, тут и компания похожей на человека машины согреет.

– Петь, здесь же почти километр высоты. Почему я не мерзну?

– На площадке и по всей трассе генерируется микроклимат.

– По трассе? Только не говори, что ты хочешь спустить меня вниз со своей дурацкой горы на этом идиотском велосипеде.

– Не буду говорить, мы просто поедем.

Это ему просто, гонщику. А она вообще чужда спорту. Но влезла в пневмокостюм и оказалась на спуске.

Идеальная дорога к подножью жилого квартала. Черное с серой рябью полотно, будто прошитое ниточками. Снизу на нее мчится весь мир, зеленый, солнечный, обжитой человечками. Но Женя почти на него не смотрит, ее реальность – это стежки на трассе и ветер, который пробивает даже плотную ткань на лице. Руль, очень послушный, но попробуй, успей его повернуть на вылетающие то справа, то слева изгибы дороги.