Шатенка выпятила нижнюю губу, показывая некоторое замешательство:

— Скорее, творческой, с личной я плохо знакома. Но некогда ты нравился мне и как личность

Макс хмыкнул — сколь вопиющей наглостью надо было обладать, чтобы ругать его, царевича, в его собственном доме! За это и казнить могли.

Он сказал:

— Но больше я тебе не нравлюсь. Понял. А у тебя, милая, какие высокие персональные достижения?

Пришедшая телепатически картинка его удивила. Без сомнения, она являлась правдой: сидящая напротив Максимилиана девушка еще недавно была главной фавориткой бога Магнуса и смела ставить даже тому ультиматумы!

Макс присвистнул:

— Ууу, вот ты какая…

Есения многозначительно улыбнулась уголками губ, перемены в выразительном лице красивого царевича ее забавляли.

Макс иронично уточнил:

— Мне раскланяться тебе как высокой особе, почтившей меня своим присутствием? По чайку, или так разойдемся?

Его сарказм Есения проигнорировала:

— Я пришла не только понаблюдать твою деградацию, но и остановить ее по необходимости.

Максимилиан снова хмыкнул:

— Спасительница! Что ж, если мы прояснили твои намерения, быть может, ты все же уйдешь? Мои-то намерения абсолютно иные, как ты догадываешься.

Ничего не ответив на эту беспардонность, Есения бесшумно приблизилась к Максимилиану, и поскольку он просто наблюдал за ней, поцеловала его, как когда-то учил ее Магнус. Медленно, невыразимо чувственно. Максимилиан еще ощущал ее прикосновения, когда ошалело понял — гостьи больше нет в его покоях.

Сегодня она выиграла — отправляться теперь к женщинам или принимать их еще совершенно расхотелось. Но преследовать саму Есению Максимилиан тоже не собирался. Если пожелает, она сама появится опять.

— А как я пою! Ты не сможешь не влюбиться!

Расхваливая собственные вокальные способности, Магнус сиял и переливался всеми цветами радуги, Кэйли раззадоривала его:

— Спой, не стыдись.

— В бытность анамаорэ я считался одним из лучших, прикинь, что сейчас!

Кэйли рассмеялась:

— А вот и прикину! Ты давай по-настоящему, не вполсилы.

Магнус хитро улыбнулся:

— Минуточку. Настроюсь. Соберусь.

Кэйли могла бы понять Анелю — Кэйлин милый также ревновал ее к каждому столбу, рискуя оставить мир без электричества.

Но в отличие от Кэйли, оборачивающей мужские подозрения в шутки, Анеля начала ощущать усталость и стремление переложить ответственность на чьи-нибудь широкие плечи…

Ринальдо ассистировал Лукасу только у анамаорэ, в своем городском Кабинете Лукас появлялся в одиночку.

Доверительная атмосфера, Лукасов бархатный голос и тайна располагали к тому, что в какой-то момент воображаемые теплые руки властно обняли тонкий стан Анели.

— Кроха, они нас убьют, если узнают, но именно потому давай отдадимся соблазну!..

Умелые губы Лукаса обжигающе скользили по ее коже, щекоча чувствительные нервные окончания, и на этом Анеля обычно прерывала фантазии. Она хотела не самого Лукаса, а его мудрость в потенциальном избраннике, не желая больше себе врать: чрезмерная страстность Леона бесила ее.

Анеля не хотела ни «искренне любить», ни «работать над отношениями» — она мечтала уткнуться носом в плечо Оливера, которому не надо было ничего объяснять, и вечность сидеть с Оливером на пляже, слушая волны.

Леон каким-то непостижимым образом вызывал у нее чувство вины за свою сущность — за кокетство, жизнерадостность, легкость, подсознательно объявляя те чем-то типа грехов.

Возможно, так просто казалось, но, ощущения давили Анелю, иногда даже мешая ей выступать в ее артистических проектах.

Наведя справки про свою нетривиальную посетительницу, Максимилиан узнал ее имя, статус, род занятий и место проживания. Про он характер Есении он намеренно ничего не выяснял, хотя любопытство и распирало его познакомиться с девушкой получше.

Есения пришла один раз, могла бы и второй, если испытывала к нему реальный интерес. Макс не чувствовал в себе силы вновь отдать сердце и оказаться брошенным равнодушной спутницей на ровном месте.

Он хотел выглядеть безразличным, но думал, что, если опять пойдет к жрицам, то сможет встретить Есению по пути и не удержаться, проявить к ней симпатию. В конце концов, чтобы избавиться от лишних переживаний, стоило сотворить копию Есении и заняться с той чем-нибудь веселым, правда, минус подхода был в полном подчинении игрушки его воле — для создания аутентичного характера Максу явно не хватало данных.

Плотским голодом Максимилиан абсолютно не страдал, потому в итоге не делал совершенно ничего.