Было забавным — Олик был малышом, когда они с Котеной начинали, обернулся он пацанчиком и теперь.

С Антоном являлась заниматься Эрин. Ее присутствие тяготило, и Роберт отсутствовал дома часами, отправляясь где-нибудь разминать мышцы или просто купаться в море. Роберт понимал, что впоследствии еще нескоро будет готов укатить в отпуск на юг, особенно в эти памятные места, и старался впитать щедроты природы по максимуму, пока мог.

Открытие состояло в причине распущенности Джунко — Джунко клеилась к нему, приставала ко всем, и, возможно, Роберт льстил себе, обрисовывая круг ее любовников, но все они имели некое отношение к нему!

Его знакомые, его друзья, его враги — Джунко, скорее всего, бессознательно искала в прочих его отпечаток, велась исключительно на схожее поведение или на особенности внешности.

Получался какой-то импринтинг, и… если малышка постоянно теряла голову именно от него, Роберт совсем не возражал.

Просто, озабоченный поисками идеала и становлением по жизни, не уделял должного внимания анализу поведения той, с которой ему было легко, хорошо и удобно. Но не усыпляюще-скучно.

В пользу этой его теории говорило и обстоятельство, что когда Роберт скрылся за горизонтом и стал совсем недоступен, Джунко «умерила пыл». Прекратила попытки достучаться до него, слухи про ее распутство закончились.

Эрин дико раздражала Роберта своим всезнающим чванливым видом!

Роберт ждал звонок от жены, что Эрин укатила восвояси, а пока приходилось брать работу на пляж — Сайри платила Роберту вовсе не за эмоции в адрес кого-либо.

Ему оставалось до умопомрачения много фотографировать сына: ясные глаза, улыбки, игры. Анамаорэ наверняка не тронут внешность и так бессмертной Колетт, а вот ребенка Роберт уже не чаял увидеть любимым родным малышом, которому не исполнилось еще и полутора лет.

Радовал, но и рвал сердце на части факт, что от занятий с проклятой ведьмой Эрин мальчик стал значительно лучше говорить и больше уметь. Отдавать его Роберту Колетт никоим образом не собиралась, словно используя еще один разрыв в качестве платы за их расставание.

Несколько раз Роберт ловил себя на удушающем чувстве ненависти к ней, и с разводом можно было не медлить.

Определенно хуже станет только его жизнь. Не одна Эрин втолковывала сказочные легенды сестре, Роберт видел многих анамаорэ собственными глазами и отлично понимал разницу своего и их уровней. Впрочем, никакие уровни не заставят его идти на поклон к Лукасу или Эрику!

Порой, разбирая фото, Роберт нестерпимо желал позвонить Джунко и попросить ее наделать непристойных кадров — раньше он совершенно не снимал ее — а то и вовсе явиться в Город, сгрести Джунко в охапку и отправиться с ней далеко-далеко, в край без проблем.

Но внешне Роберт оставался совершенно невозмутимым, не планировал пока давать кому-то надежды или кого-то подставлять.

Невыносимые мысли, что крохотный сын, такой счастливый, шебутной, полный азарта скоро исчезнет, сводили его с ума.

Роберт терпел, хотя ему вероятно уже стоило направиться к Кэйли за каким-нибудь чудодейственным рецептом облегчения страданий.

Правда, это было бы чересчур малодушно. Роберт и так корил себя за моменты слабости в присутствии дивной богини.

Прошло довольно мало времени, и Алехандро перестал обращать на неискушенность Натальи пристальное внимание. Наоборот, непорочность любовницы, ее неопытность в изощренном фантазировании открывали Алехандро широчайшие возможности ее обучения. Отнюдь не бездарного, ведь статусом Наталья уступала лишь ему самому.

И эта роскошная внешне неприступная красавица смотрела на Алехандро снизу вверх, приоткрыв рот, всем своим видом успокаивая его уязвленную в общении со старшими родственниками гордость. Тем более, что на публике Наталья стремилась оказаться от него как можно дальше, чтобы не выдать тайное…

Появление соперницы стало для Натальи ударом.

— Вот и НАШ черед терпеть любовные неудачи!

Тамико нахмурилась:

— Что стряслось, Лу?

Лукас пожал плечами, по обыкновению уютно расположившись в любимом кресле:

— Томоко бегает за Магнусом, а тот воспользовался снятием проклятия и тяготеет смыться.

К счастью, беда не касалась их напрямую, но Тамико уточнила:

— Фьююю… Бедняга… Мы как-то можем помочь?

Лукас смотрел без тени улыбки:

— Сомневаюсь. И не столько потому, что Томоко не жалуется, сколько по причине, что здесь невозможно что-либо предпринять. Магнус свободен, наконец-то свободен, понимаешь! Обилие перспектив, любовь не входит в его насущные интересы…

Тамико припечатала: